— Горите скоты! — проорал он. — И знайте, что вы нашли свою погибель от руки Ахиллеса — Абсолюта этого мира!
Последние фразы, он прокричал на ходу.
Со всех сторон распространялся нестерпимый жар. Деревья вспыхивали точно лучины. Ахиллу пришлось прилагать все силы, что бы быть постоянно впереди огненных сполохов.
Несясь словно обезумевший вепрь, он постоянно ловил себя на мысли, что все, что сейчас творилось вокруг него — не может быть реальным. Ну не может в нормальном лесу, с такой скоростью распространяться, выпущенный на свободу, огненный цветок! Однако, действительность опровергала все и вся. Звери, птицы, крупные хищники — ВСЕ сейчас неслись на перегонки к спасительной водной глади величавого Сириуса, что бы е его водах, спастись от ужасной смерти.
Когда до реки оставалось несколько стадий, от огромной температуры, стали плавиться бронзовые пластины. Ахейцу ничего другого не оставалось, как на бегу избавиться от всех своих доспехов.
Добраться до реки удалось немногим.
С опаленными волосами и волдырями вздувшейся кожи, ахеец еле успел оттолкнуть свою пирогу от этого кошмара, что творился позади него. К нему в лодку заскочило несколько белок, росомаха и один заяц. Он не имел ничего против.
Отплыв на безопасное расстояние, он с ужасом в глазах, уставился на пылающий небосвод. Казалось, что огонь заполонил собой весь мир.
Пирога нехотя пристала к противоположному берегу. Человек в полном изнеможении вывалился из лодки и потерял сознание.
Очнулся он от осознания неимоверной боли. Руки и ноги 'горели' нестерпимым 'огнем'. По его обожженному телу, прошлись влажной тряпкой. Приоткрыв распухшее веко, Ахилл с удивлением отметил, что его тело облизывал ни кто иной как херувим.
'Спасибо Арест, так действительно намного легче.' — подумал ахеец.
'Ничего человек. В моей слюне содержится столько полезных маленьких существ, что уже к завтрашнему дню, твоя кожа заживет и начнет свою регенерацию.'
— Хотелось бы верить. — прошептал он. — А где остальные?
— Охотятся, где же еще им быть.
— А Мия не сбежит?
— Раз ты приплыл один, значит эта самка теперь будет рядом с тобой даже если ты подожжешь не только вурдский лес, но и весь мир.
Помолчали.
Арест заботливо вылизывал обнаженное человеческое тело. Он осторожно перевернул его на живот, вызвав тем самым новый приступ боли и принялся вылизывать его и со спины. Окончив свое дело, он спросил.
— А теперь что мы будем делать?
— Вот очухаюсь и пойдем Сет. Отведем девчонку к ее родителям и пошла эта Рея в извечный Хаос где ей и место.
***
Богиня упивалась. Теперь весь ее дух переполняло осознание вернувшейся силы. Она ждала только последнего штриха со стороны своего избранного. Теперь-то, ей точно удастся воссоздать себе достойную пищу посредством влияния на воссоздание новой чистой человеческой линии. И тут она поняла…. Мир изменился. Устремив взор на землю, она увидела, как гибнет ее надежда. Она сгорела вместе с древесным градом вурдской расы. В первостепенной стихии, погиб тот, ради естества которого все и началось.
И тут она осознала что Астрал Аль-Азифа, заполнился эманацией изначального Духа.
Этому миру пришел конец!!!
3. ИСХОД.
Отходил он очень болезненно и дольше чем рассчитывал его крылатый друг. Кожа спины заживала очень медленно. Волдыри правда уже прошли. Количество полученных ожогов и степень обожженной кожи, было столь внушительным, что ахеец практически неделю не мог ни то что передвигаться, он был не состоянии даже привстать на своем ложе среди раскидистых ветвей невысокого деревца. С ним постоянно находился херувим. Он практически каждый час подвергал человеческое тело своеобразной пытки вылизывания. После каждой такой процедуры, ахейцу становилось действительно полегче, однако через непродолжительное время, все его обожженное тело, снова напоминало о себе приступами адской боли.
По объяснению херувима, человеку еще повезло, причем дважды. Во первых ожоги были получены не от прикосновения к его телу огненного цветка, а лишь от огромной температуры, что образовалась по ходу его стремительного бегства. Во вторых, его пирогу отнесло намного ниже места их стоянки. В бессознательном состоянии он пролежал пол ночи и просто чудо, что на его не позарился ни один из хищников. Когда его обнаружил Арест, вокруг уже стали собираться несколько местных трупоедов.
Когда Ахиллес смог нормально видеть и приподнимать голову над своим ложем, первым делом он устремил свой взор на противопожный берег. То что открылось его взору действительно шокировало. На месте некогда огромного лесного массива, теперь находилась черная дымящаяся равнина. Не осталось даже пеньков. Всю землю на сколько хватало взор, покрывало огромное количество черной древесной золы.
Мия, со своими двумя соотечественниками, проводили все время на охоте. Местные жители на отрез отказались делиться с пятью существами своей пищей, так что ее приходилось добывать своими силами. На вопрос ахейца, с чем связана столь категоричная позиция речного народа, он получил исчерпывающий ответ. Во-первых, многотысячное стадо диких быков, с помощью которых удалось втоптать в землю десятку вурдских лучников, после разрушения главного поселка индов, направили свои копыта, в сторону речного поселка, где временно обстроилась основная масса беженцев из этого главного поселения. Мало того, что теперь им некуда было возвращаться, так обезумевшее стадо, перешло в брод рукотворный рукав, вырытый самими индами, именно в том месте, где и ютилось все сбежавшее население. Жертв удалось избежать. Но вот камышовые постройки и весь скарб был, как и в первом случае, уничтожены полностью. К тому же, теперь старейшины с ужасом ожидали вторжения в их землю, всего вурдского войска. Они поняли, что огромный пожар, случился не просто так и был связан напрямую с появлением на их территории чужаков. Они решили захватить в плен своих непрошенных соседей и передать в руки кровососов.
На третьи сутки после возвращения Ахиллеса, они таки попытались атаковать импровизированный лагерь под одиноким деревцом.
Под покровом ночи, две сотни разукрашенных воина, вознамерились издали забросать их лагерь бамбуковыми дротиками. О приближении огромной людской массы заблаговременно предупредил один из сидских наездников. Каждый из сидцев ежедневно по очереди нес стажу. Узнав об приближении целого войска, херувим заблаговременно выступил на встречу этому огромному скопищу человеческой массы. По рассказу Мии, на эту битву стоило бы посмотреть. Один единственный херувим успел искромсать до пятидесяти индов, перед тем как те в ужасе скрылись в спасительном мраке ночи. Правда после этой битвы вокруг постоянно шастали стаи степных шакалов и плезов, изредка вступая в схватку между своими стаями, за обладание столь обильной мертвечины.
Наконец на четырнадцатый день своего вынужденного пребывания в положении лежа, ахейцу впервые удалось самостоятельно подняться и пройтись под кронами прибрежной ивы. Он заметно исхудал. Сказывалось вынужденное голодание. Голову немного мутило. Он откашлялся и уже пожалуй в сотый раз уставился на противоположный берег. Несмотря на то, что прошло уже четырнадцать дней, горизонт был все еще затянут черной завесой от тлеющих остатков того, что раньше казалось непроходимой чащобой. Сзади послышалось царапанье острых когтей тула. Повернувшись, глаза ахейца встретились в изумрудным взглядом сидской принцессы. Она ловко соскочила со спины своего ездового ящера и улыбнувшись подошла к тому, ради которого теперь была готова пожертвовать даже своей жизнью.
Когда голубоглазый воин скрылся в лесной чащобе в намерении узнать о судьбе защитницы, Мия вдруг четко осознала, что влюблена в незнакомца по уши. Она не могла сомкнуть глаз и успокоиться почти сутки. И вот, когда наконец при помощи магии крылатого льва, удалось отыскать бессознательное тело Ахиллеса, который к ее удовольствию вернулся в одиночестве! причем его возвращение было ознаменовано самым страшным явлением, которое когда-либо удавалось лицезреть принцессе, она поняла — это судьба.
— Вижу воин, что ты наконец встал на ноги. Это воистину радостное событие. В последние дни мне и моим воинам, все тяжелее добывать пищу. Эти места покинула вся травоядная дичь. — принцесса подошла к ахейцу и с интересом принялась рассматривать его лицо.
— Животные знают, что такое огонь, не хуже разумных. Запах гари разноситься ветром на многие и многие тысячи стадий. Поэтому миграция травоядных и изменила направление. — ахеец посмотрел в глаза девушки и не опуская взора продолжил. — Спасибо, что осталась верна своему слову.
— Это лишнее. Тебе незачем меня благодарить. — после непродолжительного молчания она поинтересовалась. — Арест мне поведал, что господин вознамерился вернуть меня моему народу… Правда ли это?
— Угу. — взор Ахилла снова устремился в сторону противоположного берега.
— Мне жаль господин Сайру. Как бы там ни было, она была отличным боевым товарищем.
— Нда-уж. Надеюсь ее душа отомщена и теперь может спокойно пребывать в Извечной Неге.
— Как она… Умерла?
— Защитница Эу-Тай перед смертью открылась мне в том, что тело Сайры предали огню. — лицо ахейца искривилось.
— Так значит этот пожар не твоих рук дело? — удивилась принцесса.
— Моих, моих.
Оба присели на жесткую траву. Мия посмотрела на своего тула и обняв руками колени поинтересовалась.
— Когда мы отправимся в путь?
— Думаю, что завтра по утру и тронемся. Эх жалко доспехов. Хорошо еще, что меч не потерял по ходу своего бега.
— Ничего! Как только доберемся до развитых людских поселений, я закажу для тебя любое оружие.
— На какие это средства? — поинтересовался ахеец.
— Не забывай, что я принцесса. Царственной персоне, под ее слово, любой аргосец или хун ссудит все необходимое.