Ага, значит и здесь я был прав. Был в термосе документик. Оставалось только процитировать классика:
-- "Этот метод, Ватсон, называется дедукция".
На Умницу стало жалко смотреть.
-- Поклянись, что не нашел,-- потребовал вдруг он.
-- Клянусь,-- автоматически согласился я.
Испытующе-напряженный взгляд Умницы стал недоверчиво-уважительным.
-- Ну, Боря,-- потрясенно сказал Умница.-- А еще говорят, что евреи в Израиле тупеют. А ты -- наоборот... Неужели сам догадался? А как?!
Мне всегда легче догадаться, чем объяснять потом -- как. К счастью, тут, как в театре, началась новая сцена. Влетела Ленка, ругаясь, что ее задержали на работе, а она ничего не успевает до шаббата, что все на ней одной.
-- Ничего, старушка,-- успокоил я.-- Поужинаем попозже, я еще съезжу навещу Ирочку.
Но Ленка не была бы Ленкой, если бы не потребовала взять ее с собой.
В машине я молча протянул Ленке развернутую газету. Я даже с места не тронулся, чтобы насладиться выражением ее лица. Удивленное, ошеломленное, оскорбленное, догадывающееся, прощающее, недоумевающее. На этом она и остановилась. А я, наоборот, поехал.
-- Я все понимаю,-- сказала Ленка.-- Но зачем маме лошадь?!
Это-то как раз мне было понятно. И я спросил:
-- А зачем твоей маме скрывать от нас дату свадьбы?
-- Здесь, Боря, на нее не надо обижаться,-- смущенно ответила Ленка.-Я думаю, это из суеверия. У них ведь уже был однажды назначен день свадьбы. В сорок первом году, на середину июля. И все приглашены. Наверное, из-за этого... Но лошадь? А знаешь, с мамой в последнее время стало очень сложно.
-- Стало?-- не удержался я.
-- Борька, прекрати. Она совсем сбрендила. Ты знаешь, почему она хочет сдать комнату Фимке?
Знаю. Из стервозности. А вслух сказал:
-- Надо думать, чтобы иметь финансовую независимость от своей Синей бороды.
Ленка рассмеялась не без несвойственной ей жеманности:
-- Не только и даже не столько. Она хочет нас развести. И чтобы я вышла замуж за Фимку.
-- За такого развратника?!-- возмутился я.-- И это аидише мама?
Ленка по-девчачьи хихикнула:
-- Мама считает, что он не так уж порочен. Ведь раньше он таким не был. Что водит баб, чтобы продемонстрировать мне свои мужские качества.
В сторону Маалухи тянулась бесконечная пробка -- перед шаббатом все чувствовали себя чуть больше евреями, чем обычно и стремились попасть домой до его наступления. Зато ехать в противоположном направлении было одно удовольствие. Я пролетел объездную дорогу, сделал короткий зигзаг через Аялон и свернул на Сады Сахарова, к кладбищу, где и находилась больница, гордо носившая герцогский титул.
В психушку мне заходить не хотелось, и я попросил Ленку вывести Ирочку на свежий воздух. Ленка помотала головой:
-- Их не выпускают.
Вокруг околачивались явные психи, и я указал на них:
-- А эти?
-- Это мужчины. Здесь такая традиция. Раньше больница была для религиозных, они очень болезненно воспринимали всякие непристойные проявления у женщин. Ну, там сексуальную расторможенность, или поведение какое-то не такое. И женское отделение было закрытым. Так и осталось.
Мы миновали несколько серьезных дверей, словно к Халилю в гости шли и, наконец, увидели племянницу.
Ирочка была заторможена, веки полуопущены, лицо амимичное, наверное, накололи ее всякой дрянью. Но мне улыбнулась и в общение вступила. Ленка суетилась вокруг с гостинцами, засыпала ее вопросами, на большинство которых Ирочка вполне адекватно, хоть и не сразу, отвечала. Потом потребовала, чтобы все спрятали в тумбочку, а то придет прожорливая Мэри и все съест. Я было насторожился, но тут действительно пришла толстая девица по имени Мэри и стала выяснять, что мы принесли вкусненького. Я выдал ей конфету и выставил в коридор. Ирочка была уже достаточно в ладах с реальностью, чтобы ответить на мой вопрос:
-- А ты знаешь, Ирка, что было в той пробирке на самом деле?
Ирочка посмотрела на меня неприязненно и нехотя ответила:
-- Не вирус. А что было?
-- Духи,-- улыбнулся я.
Ирочка помолчала, затем с подозрением спросила:
-- В пробирочке -- духи?
Я решил, что надо чуть подправить тему и рассмеялся:
-- Ну, ты же знаешь, что Софья Моисеевна -- пожилой человек, со своими закидонами. Она держит духи в пробирке. Слушай, а почему ты искала вирус в ее комнате?
У Ирочки от удивления даже приподнялись веки:
-- А где же еще? Я же видела.
-- Что?!
-- Что она унесла к себе термос.
Ну все. Значит, я прав. Не-ет, не так уж был глуп пресловутый капитан МГБ Гольдфельд, таскавший тещу на допросы во время "дела врачей". Чувствовала гебистская ищейка криминальные наклонности.
-- И что потом, Ирочка?-- вкрадчиво спросил я.
-- А потом Софья Моисеевна спустилась к вам, смотреть на труп собаки.
-- А ты почему не спустилась?
-- А зачем? Я курила травку на хозяйственном балкончике. И думала... про вирус.