— Опять по мордасам бьешь без толку, а, чемпион?
— Пару раз, Дик, — лениво гуднул негр. — Всего-то.
— Всего-то, — передразнил коммодор. — Подождать не мог.
— Да чего еще ждать? И так все расскажут…
— Ладно, — сказал коммодор, снял берет, швырнул его на пресловутый стол, предварительно сбросив оттуда тайсоновы ноги, взял из угла стул, поставил его перед пленниками, уселся на него верхом и спросил на скверном немецком:
— Ну что, вшивые джерри, допрыгались?
Вот козел какой, подумал д'Марья и говорить с коммодором не стал.
Впрочем, похоже, тот не ждал ответа на свой риторический вопрос и поэтому перешел к делу:
— Короче, вы нам показываете, где находится новая станция входа, а мы вас оставляем — пока — в живых. Рабы нам пригодятся.
Д'Марья подумал и решил сказать — так, ради проформы:
— Хотите верьте, хотите — нет, но мы не знаем никакой станции.
— А-а, — протянул коммодор. — Знаешь английский, собака немецкая? Тем лучше. Не люблю ваш свинячий язык.
Он задумчиво поскреб подбородок и зачем-то оглянулся.
— Но беседовать мы, стало быть, не желаем, — снова заговорил коммодор. — Что ж, не будем понапрасну тратить наше время. Не знаю, как это делается у вас, а мы начинаем просто…
— Дик, ну можно я? — тут же заныл глист в лейтенантских погонах. — Ну пожалуйста! Ну я очень аккуратно!..
— Заткнись! — оборвал его негр и поднялся с кресла. Не обращая ни на кого внимания, он подошел к Зоммеру и спокойно стал вкручивать ему в щеку горящую сигару.
— Ну-ка, Стив, сядь на место, — после небольшой паузы сказал коммодор негромко, но таким голосом, что Тайсон сразу прекратил свое занятие, демонстративно осмотрел кончик сигары, сунул ее себе в рот, выпустил клуб дыма в лицо обер-лейтенанту и нарочито медленно отошел.
— Так мы провозимся невесть сколько, — по-прежнему негромко произнес коммодор. — Давай, Марио.
Глист радостно засопел, бросился к железкам, стал их перебирать и посматривать поочередно на Зоммера и аэрогарда.
Коммодор наблюдал за его приготовлениями с веселыми искорками в глазах, Тайсон — с презрительной гримасой, а кренделям в банданах, похоже, было все равно — стояли себе столбами и перемалывали бабл- или, быть может, чуингам.
Глист определился с целью и с грохотом поволок стол к аэрогарду.
Д'Марья прикрыл глаза.
Похоже, все.
Поскольку давать какие-либо показания у него не было ни желания, ни возможности — какая, на фиг, станция? — то допрос будет продолжаться до своего логического завершения. Вариантов завершения имелось ровно три: или эти настойчивые ребята с течением времени превращают капитан-полковника в калеку, не способного к дальнейшей жизни, и на этом останавливаются, или попросту убивают его — но не скоро: похоже, развлекаться они любят, а уровень современного развития пыточного дела предполагает массу видов развлечений, — или же господин капитан-полковник мысленно бьет себя ладонью по предплечью, адресуя этот жест опричникам, потом говорит последнее «прости» товарищам и подругам, отдает честь красно-черному знамени аэрогардов и уходит в ряды Посмертно Стерегущих Небо по собственной воле…
Он почувствовал, как пальцы его левой руки запихивают в холодное железо.
С простенького начинаем. У нас это вообще не уровень, даже раньше таким брезговали… ладно, еще минутку-другую поготовимся… а потом будем потихоньку вспоминать код-формулу… благо у них здесь нет реанимационной аппаратуры и ни хрена они не успеют.
Все-таки ему было слегка не по себе и как-то грустно.
— Подожди-ка, Марио, — услышал д'Марья голос коммодора. — Не нравится мне что-то, как он мордой шевелит. Если это шварцриттер, то он запросто может без спросу лапы надуть, а мы еще многое-должны услышать.
— Да ведь он не шварцриттер, — удивленно отозвался глист. — Обычный этот… «воин грозы».
— Не знаю, не знаю… чувствую я, и все тут. Тащи-ка дефибриллятор хотя бы… или нет, даже что-нибудь посерьезней. Не сдохнет он, пока всего не скажет.
Твою мать, подумал д'Марья. Что ж, может быть, оно и к лучшему. Повоюем.
Он открыл глаза.
Коммодор с хищной, буквально дьявольской улыбкой смотрел аэрогарду в глаза. Запоминающаяся морда — квадратная, со шрамом на верхней губе, волосы черные с проседью на висках, уши прижаты, подбородок волевой… я тебя запомню, гад.
— Ну, — резко сказал коммодор, обращаясь к глисту, — чего стоишь? Давай живо… хотя нет, погоди. Сделай-ка ты ему сначала укольчик, чтоб не слишком мозгами ворочал.
Глист помедлил, потом кивнул и пошел куда-то в сторону.
Так. Пора решаться…
И тут зарычала сирена.
Д'Марья невольно перевел дух.
Коммодор легко соскочил с оседланного им стула, одним прыжком оказался у стены и ткнул в кнопку коммуникатора.
— Брэд! — крикнул он. — Центральный пост!.. Что у вас там?!
— Нас атакуют, коммодор! — донеслось из коммуникатора сквозь треск. — Фрегат!.. Вроде бы наш, но не отвечает, и…
Треск стал громче и вдруг прекратился. Коммуникатор умолк, сирена продолжала выводить гнусавые трели.
Коммодор схватил свой берет и кинулся к двери, бросив на ходу:
— Марио, смотри за этими! Остальные — со мной!..
В одну секунду коммодор Дик и трое его приспешников выскочили в коридор.
Глист постоял, пошевелил ушами, потом улыбнулся, положил на стол железяку, предназначенную для пальцев аэрогарда, взял какой-то хитрый крючочек и, продолжая радостно улыбаться, не спеша двинулся к капитан-полковнику.
Ах ты, щенок вонючий…
Д'Марья еле дотерпел, пока глист не подошел поближе, а потом от всей души врезал ему связанными ногами в подбородок.
Глист отлетел очень далеко, сшибив по дороге кресло, в котором давеча сидел Тайсон: из висевшей на спинке кресла куртки боксера выпал большой двадцатипятизарядный «кольт-зауэр».