— Куда уходим? — спросил Аристарх. — Вы бы объяснили толком.
— Я бы с удовольствием, — сказал бабайка, — да времени нет.
— Бери его за задние лапы, пока не полезли, — сказал я.
Мы тащили бесчувственного волка по коридору, голова его с полуоткрытой пастью болталась безвольно, и я задевал её голенями. Кошак вился под ногами, якобы помогая, и давал ценные советы — остор-рожней, аккур-ратней, бер-режней. Помощничек, прости господи.
Думаю, эти метры запомнятся мне надолго. Сейчас, думал я, сейчас лязгнет дверь, и они повалят один за другим, стреляя в наши незащищенные спины и кидая взрыв-пакеты.
Однако, обошлось.
После коридора зал перехода показался мне уютным, чуть ли не домашним.
Тихо гудела настроенная аппаратура, и рама успокаивающе сияла фиолетовым. Мы подтащили волка к фиолетовому сиянию, и протолкнули его в раму. Рука моя вслед за волчьей тушей вошла в фиолетовое сияние по локоть. Ощущение было не из приятных, словно кто-то сжал руку со всех сторон крепкой шипастой ладонью.
И тут в коридоре громыхнуло, и затрещали автоматные очереди. Я выдернул руку из фиолетового и побежал к выходу из зала.
Должно быть, у него сдали нервы. Переход от безысходности к надежде — это может выдержать не каждый. А может быть, он решил, что мы его бросили.
Они выбегали из двери кессона, и каждый начинал стрелять вслед убегающему Аристарху, а он бежал по коридору, и нити трассеров тянулись к нему, и точка скрещения этих линий неуклонно приближалась к нему.
— Ложись! — заорал я. — Ложись, дурак! — и в этот момент он упал.
— Тащи его! Тащи! — подседая и пригибаясь непроизвольно, я шёл по коридору к ползущему Аристарху и автомат трясся в моих руках, плюясь раскаленным металлом. Бабайка добежал до нашего раненого товарища, и потащил его за собой. Они поравнялись со мной, и я стал пятиться, не переставая стрелять. Щёлкнул боёк, возвещая о том, что магазин пуст, и как раз я упал на спину, споткнувшись о порог. Я проворно перевернулся на живот и отполз в сторону от дверного проёма.
— Помоги, — сказал бабайка хриплым голосом.
Он пытался взвалить Аристарха на плечи, а у того, похоже, отнялись ноги. Я помог ему. Потом вставил в автомат последний магазин, посмотрел, как уходит в фиолетовое сияние бабайка с Аристархом на плечах. Сердце моё колотилось как бешеное, но голова соображала чётко.
И потом, я знал, что надо делать.
Разбежался, прыгнул, и, развернувшись в воздухе, выстрелил по жужжащим шкафам.
Я упал. Вокруг меня был всё тот же синий зал перехода. С тихим треском сыпали искрами в пулевые отверстия, потихоньку переставая жужжать, шкафы.
Идиот. Какой же я идиот.
Интересно сегодня пятница?
Фиолетовое сияние исчезло. Я лёг на живот, и выставил автомат, упёршись локтями в пол.
Сколько в том коридоре длины? Шагов тридцать. Здоровый человек пробежит это расстояние за восемь-девять секунд. Правда, они побаиваются, и, стало быть, торопиться не будут.
Значит полминуты.
Тридцать,
двадцать девять,
двадцать восемь,
двадцать семь…
Я досчитал до пятнадцати, когда в раме снова вспыхнуло фиолетовое сияние.
8. Фиолетовый суд.
I
— Нам сюда, — говорит мой провожатый.
Название заставляет меня улыбнуться.
«Central Perk».
Именно так, друзья мои.
Провожатый толкает дверь, и мы входим в кофейню.
Мы проходим к стойке. Я озираюсь по сторонам.
Уютное место. Мягкий фиолетовый свет от ламп на столах. Посетители на диванах, креслах, за столиками.
— Кофе будешь? — спрашивает провожатый.
— Да, — отвечаю я, — не откажусь.
— Два кофе, пожалуйста, — говорит провожатый бармену. — Мы будем на диване.
Бармен кивает, и мы проходим к дивану.
Усевшись, я оглядываюсь. Обычная кофейня. Если, конечно, не замечать того, что всё здесь несёт оттенки фиолетового. Впрочем…
— Здравствуйте, — говорю я.
Как она сюда попала?
— Здравствуй, — отвечает вызывающе красная среди разных оттенков фиолетового черепаха. — Как твои дела?
— Да потихоньку, — отвечаю я.
— Далеко же ты забрался.
Она лежит на столе, и при этом отчего-то выглядит очень уместно. Словно для черепах обычное дело — быть красными и лежать на фиолетовом столе.
Спустя минуту девушка в передничке приносит нам кофе. Я смотрю на неё, и думаю — нет, не Рэйчел. Провожатый делает глоток и ставит чашку на столик.