— Но её тело сожрали шакалы, — сказала Юля. — Её просто не найдут. Кто обвинит тебя?
Я усмехнулась.
— Юль, ты должна понимать, что нераскрываемых преступлений нет. Для людей с их медленно работающими мозгами и слаборазвитыми чувствами — может быть, и есть. Но не для нас. Это только вопрос времени.
Гриша сидел, глядя в пол. Его била мелкая дрожь. Я хотела его обнять, но он отбежал к отцу, и тот, схватив сына в охапку, отнёс в комнату и уложил на кровать. Там Гриша плакал, а отец сидел рядом. Я сказала Юле:
— По-моему, нам здесь делать больше нечего.
Окровавленную шашку Юля хотела утопить в реке, но я не позволила ей.
— Не вздумай. Ещё и тебя притянут за соучастие. И вообще, я думаю явиться с повинной. Ты на меня, конечно, доносить не станешь, и тебе грозит обвинение в укрывательстве… Я не хочу, чтобы ещё и у тебя были проблемы.
— Аврора, нет! — Она стиснула меня, прижалась к моему плечу. — Я не пущу тебя…
Я взяла её лицо в свои ладони, заглянула в глаза.
— Юля… Только ты можешь понять меня правильно. По-другому я поступить не могу. Моя совесть не выдержит. Я не буду скрываться. Найдут меня или не найдут, мне всё равно. Я сама этого не вынесу. Единственно правильный выход сейчас — это пойти к Оскару и всё рассказать. А он сделает всё, что нужно. Но сначала я должна кое-где побывать.