— Конечно, он же сын Джулии.
Шестеро молодых людей — три парня и три девушки — сидели за столиком, уставленным бокалами.
— По-моему, нам вообще ничего не светит. И так ясно, что Аврора выберет его.
— Зачем вообще было всё это устраивать? Просто брала бы его сразу, безо всяких тусовок, так было бы честнее. У них, наверно, уже всё обговорено.
Я вышла из тени невидимости.
— Можно к вам, ребята?
Они, увидев меня, обомлели, а потом все вскочили, предлагая мне свои стулья:
— Садитесь, пожалуйста!
— Ну, больше чем на один стул я сесть не смогу, — сказала я.
Я села на ближайший ко мне стул, а занимавшая его девушка устроилась на коленях у парня. Они все не сводили взглядов с бокала крови, который был у меня в руках. Сделав выбор, я должна была вручить избранному бокал, а он — выпить его содержимое.
— Почему же вы считаете, что у вас нет никаких шансов? — спросила я. — Только потому, что Гриша — сын президента «Авроры»? — Я поставила бокал на стол. — У него такие же шансы выпить этот бокал, как и у вас. Всё честно. Я пока не знаю, кого выберу. Может быть, это будет кто-то из вас… А может, и кто-то вон за тем столиком. Или вон за тем. А может, кто-то из тех, кто оттягивается на танцплощадке.
К столику подошёл Гриша.
— Аврора, — сказал он, — тебя зовёт мама. Она хочет с тобой о чём-то поговорить.
Взяв с собой бокал, я пошла за ним на второй этаж. Там он открыл какую-то дверь.
— Сюда.
Комната освещалась несколькими десятками свечей, расставленных повсюду: на полу, на тумбочке, на подоконнике, над изголовьем широкой кровати с белоснежным шёлковым бельём.
— И что всё это значит? — спросила я.
Гриша, взяв меня за руку, подвёл к кровати и усадил. Прикрыв дверь, он нажал кнопку на стоявшем в углу музыкальном центре. Глядя на меня чистыми голубыми глазами — сама невинность! — он начал вытворять под музыку бесстыдное и завораживающее безобразие. Мальчик, которому я подарила на день рождения ночной кругосветный полёт, извивался передо мной, будто его прекрасное молодое тело вовсе не имело костей, дразнил меня рельефной мускулистой грудью, поджарыми бёдрами и длинными стройными ногами. Брюки соскользнули с него, и я увидела его круглые упругие ягодицы, розовые, покрытые золотистым пушком — не попка, а персик. На нём были красные стринги, под которыми спереди бугрилось самое завораживающее безобразие. С кошачьей грацией он подполз ко мне по ковру и обвился вокруг меня. Опускаясь под его мягким давлением на шелковые простыни, усыпанные лепестками белых роз, я старалась не пролить кровь из бокала, который всё ещё держала в руке. Его горячие губы касались моей шеи, от его тёплого дыхания у меня бежали по всему телу мурашки.
— Что ты делаешь…
Его тёплый шёпот щекотал мне ухо:
— Окажи мне честь, Аврора… Стань моей наставницей.
— Ты хочешь, чтобы я выбрала тебя?
— Да… Я хочу учиться только у тебя.
— И почему же я должна предпочесть тебя всем остальным?
— Потому что я лучший.
— Ты, я вижу, заниженной самооценкой не страдаешь, дружок.
Рывок — и он оказался подо мной, а из бокала в моей руке на белоснежный шёлк не пролилось ни капли.
— Знаешь, мальчик, я не ожидала от тебя такого. Если ты думаешь, что всего на свете можно добиться через постель, то ты ошибаешься. Стриптизёр, впрочем, из тебя может получиться неплохой, а в остальном ты меня разочаровал.
Бокал, который он так желал получить, я выпила сама. Поставив его на тумбочку, я слезла с кровати.