Их глаза смотрели на меня тупо и неотрывно. Их руки не были скованы, но они не могли двигаться: их напоили вином. У одного вместо глаза была чёрно-красная рана. У другого — сломан нос и разорваны ноздри. Я заглянула в их глаза глубже.
«Убить, убить Аврору» было там.
На столе лежали два самурайских меча. Я коснулась их рукояток и проникла в сердце их теней. Убить, убить Аврору, сказали они. Руки, державшие нас, намеревались убить Аврору. Мы должны были покрыться её кровью. Я могла бы и не смотреть в глаза подосланных убийц: одни только мечи могли мне рассказать более чем достаточно. Стоило мне их коснуться, как они заговорили. Им было незачем врать и выкручиваться, да они и не умели этого делать. Вещи никогда не лгут.
Рука Юли обняла меня за плечи.
— Пойдём, Аврора. Пойдём, ничего не бойся. Мы не позволим никому тронуть тебя и пальцем.
Я ещё мешкала уходить.
— Что с ними сделают?
— То же самое, что они хотели сделать с тобой. Изрубят на куски и выбросят шакалам.
Они услышали это и вздрогнули. Их дрожь отозвалась в моём сердце ответной дрожью.
— Нет… Не убивайте их.
— Что же ты прикажешь сделать с ними?
— Не знаю… Отпустите.
— Но они снова попытаются тебя убить!
— Я не хочу, чтобы их убивали.
— Хорошо, Аврора, как прикажешь. Но наказать их следует.
Я видела, что с ними сделали. Сначала одного из них — того, что с выбитым глазом — взяли за плечи и сильно выгнули ему спину, одновременно ударив в поясницу. За спиной у него распахнулись крылья — сизые, как у голубя. Два коротких сильных взмаха мечом — и пара крыльев лежала на полу, отделённая от тела. Несчастный даже не кричал, только жалобно и тонко блеял, и из глаз у него струились слёзы. Его сообщник, видевший это, лишился чувств, когда к нему подошли и тоже взяли за плечи. Вторая пара крыльев, дымчато-серая, упала на сизую.