Фиксирующий аппарат был снят, и настала пора проверить, смогут ли крылья служить мне, как прежде. Тревожная струнка опять пела: неужели снова неудача? Док, похоже, тоже волновалась. Набрав воздуха в грудь и выдохнув, она сказала:
— Ну… Попробуйте пошевелить ими и убрать внутрь. Если получится убрать, это верный признак того, что крылья смогут функционировать.
Крылья двигались вполне хорошо, боли не было, но с непривычки я запыхалась — давно ими не пользовалась. Убрать их получилось, как обычно, без каких-либо неприятных или подозрительных ощущений. Я снова их раскрыла, потом сложила и распрямила, подняла и опустила — крылья слушались меня идеально. Из моей груди вырвался счастливый смех.
— Кажется, всё получилось, док!
— Ну, судя по внешним признакам, на этот раз всё встало, как надо, — сдержанно улыбнулась Гермиона, но сияющие глаза говорили о её чувствах красноречивее любых слов. — Впрочем, будут ли крылья держать вас в воздухе, ещё предстоит выяснить.
— Будут, — сказала я убеждённо.
Не знаю, откуда у меня взялась эта уверенность, но я чувствовала: всё хорошо. Струнка в душе пела высоко, звонко и радостно. И я сделала то, что мне хотелось ещё тогда, при выходе из наркозного дурмана — расцеловала гениальные ручки дока Гермионы, которая действительно довела начатое до победного конца. Смутившись, она попыталась высвободить руки, но я запечатлела по поцелую на каждом её тонком пальчике.