И снова океан городских огней, крыша небоскрёба. На крыше стояли две фигуры: подняв лица к ночному небу, они смотрели на звёзды. Одна фигурка, маленькая и стройная, с развевающимися по ветру длинными волосами, подняла руки:
— Как я хочу летать! Ну почему у меня нет крыльев?!
Другая фигура, мужская, крепко сложенная, в чёрной шапочке, ответила:
— Потому и нет, что не положено людям иметь крылья.
— Ну почему мама не разрешает мне стать одной из вас?
— Это вовсе не так уж здорово, как тебе кажется, куколка. За пару крыльев ты будешь расплачиваться вечной жаждой крови.
Длинноволосая фигурка встала на край крыши.
— А если я прыгну, ты меня поймаешь?
— Делать мне больше нечего! — усмехнулась фигура в шапочке. — Отойди от края, у меня для тебя кое-что есть…
Из большой мужской руки в чёрной кожаной перчатке на узкую девичью ладошку скользнула золотая цепочка с кулоном из горного хрусталя в форме капли. Прозвучал серебристый смех.
— Ой, а это по какому поводу?
— Да ни по какому… Просто так.
Нежность, неуклюже взобравшись на острие меча, изо всех сил старалась не сорваться. Чувство, которое тщательно пряталось под наглухо застёгнутой форменной курткой, сейчас осторожно пыталось выглянуть наружу, но всё же было отделено от маленькой тёплой руки кожаной перчаткой. Неулыбчивый рот сурово сжался, не пропустив глупость, готовую сорваться с языка. В самом деле, к чему?.. Ведь она девчонка, ещё совсем ребёнок.
Тёплые губы прижались к холодной щеке.
— Спасибо… Она очень красивая.
Строго сложенные бледные губы коснулись гладкого юного лба.
— Рад, что тебе нравится. Носи на здоровье, детка.
Стук моих каблуков о крышу заставил их обоих слегка вздрогнуть. Алекс, не моргнув глазом, вытянулся, повернулся ко мне лицом и приподнял подбородок, а Карина лучезарно улыбнулась.
— Привет, мама! А мы только что от Гриши. Алекс объявил ему благодарность. Завтра будут снимать аппарат. Классно, правда?