Эйне между тем расхаживала по комнате. Ковёр приглушал её шаги.
— Уютненько у тебя тут.
Она рассматривала книги, заглядывала в ящики, всё трогала руками и ничего не клала на место. Мне не хватало духу сказать ей, что она ведёт себя не очень-то культурно, а ей было, как видно, плевать на приличия. Распахнув дверцы шкафа, Эйне разглядывала и перебирала мою одежду. Это был уже верх наглости, но я воспользовалась тем, что она повернулась ко мне спиной, и положила на неё крестное знамение. Я ожидала, что это если не испепелит её, то хотя бы прогонит, но она только хмыкнула.
— Это на меня не действует, — бросила она, не оборачиваясь.
У неё не было глаз на затылке, но каким-то образом она узнала, что я её перекрестила. Преспокойно перебирая мою одежду, она даже что-то насвистывала себе под нос; ей приглянулся тонкий сиреневый трикотажный джемпер, и она сказала:
— Я примерю, если не возражаешь.
Не дожидаясь моих возражений, она быстро скинула свою тесную кожаную жакетку, и под ней не оказалось ничего, даже белья. Округлостями фигуры Эйне похвастаться явно не могла: она была костлява, виднелись позвонки и проглядывали рёбра, а лопатки выпирали так, что, казалось, готовы были прорвать кожу. Натянув мой джемпер, она повернулась ко мне лицом и спросила:
— Ну, как мне это?
Осипшим от жути голосом я сказала:
— Знаете… Не очень. Не гармонирует с вашим цветом лица.
Сказав это, я вжала голову в плечи в ожидании, что за такие слова Эйне меня растерзает, но та только прошипела раздосадованно:
— Чёрт… Я знаю, мне идёт только чёрный.
Скинув джемпер, она бросила его на пол, как ненужную тряпку. Её небольшие груди были мраморно-серыми, соски отливали мертвенно-сиреневым. Ещё порывшись в шкафу, она облюбовала чёрный лифчик, приложила к своей груди.
— Мой размер. — Надев его, она накинула сверху свою жакетку и улыбнулась. — Ладно, будет с меня. Мне, знаешь ли, одежда не так уж нужна, я вообще не мёрзну. Просто нужно чем-то себя прикрывать.