Отец не вернулся тем вечером с работы. Мы провели бессонную ночь: я сидела в прихожей, а Алла — сжавшись в комок на диване. Утром я услышала, как она звонит в милицию.
Когда те приехали, я так и сидела с курткой. Мои руки, одежда и даже лицо были в крови. Я отчётливо слышала, как Алла сказала:
— Она его убила!.. Проклятая наркоманка!.. — И зарыдала: — Как же я теперь одна… с ребёнком…
Абсурдность всего, что происходило дальше, не поддаётся описанию, и я даже не могу всего внятно и связно рассказать. Картина происходящего у меня сложилась какая-то разрозненная, как кусочки от разбитой мозаики. На моих запястьях защёлкнулось холодное железо, меня вывели из дома и усадили в машину, и единственное, что мне чётко запомнилось, — то, что Эйне уже не было на крыльце. Пронзивший её грудь прут всё так же торчал под опасным углом.