Крошечный флакончик из коричневого стекла содержал в себе густую, как сироп, субстанцию со слабым запахом не то валерианы, не то табака. Холеные пальцы Оскара держали его, и он поблёскивал, скрывая в себе ключ к моей свободе. Всего несколько граммов позволят мне покинуть это место.
— Ты должна выпить это сейчас. Действие начнётся через несколько часов. Будет тяжело, но у нас всё получится. Давай, детка. Одним духом.
— Что это с ней?
— Ой, смотри, у неё пена у рта выступила!
— Припадочная, что ли?
— Да она же наркоша — наверно, передоз.
— Какой передоз? Она здесь ничем не ширяется.
— Да хрен её знает!
— О, ё-моё, она посинела вся!
— Зовите кого-нибудь, мать вашу! Ещё не хватало, чтобы она в хате кончилась!
— Алла Николаевна, ваша падчерица восьмого числа скончалась в СИЗО от острой сердечной недостаточности. Поскольку других родственников у неё нет, я обращаюсь к вам. Вы будете забирать тело?
— Да зачем мне это надо? У меня сейчас других проблем по горло. Нет у меня денег, чтобы её хоронить! Да если бы и были, я бы ни рубля на эту дрянь не истратила!
— Ну, зачем вы так о покойной…
— И слава Богу, что она сдохла. Туда ей и дорога!.. На своего родного отца руку подняла, наркоманка чокнутая! Меня без мужа оставила, как я теперь с ребёнком?.. И вы хотите, чтобы я после этого её ещё хоронила? Нет, не дождётся! Собаке — собачья смерть! А у вас, адвокатов, ничего святого нет, вы кого угодно берётесь защищать — убийц, маньяков, бандитов и упырей всяких!..
— Такая уж у нас работа, Алла Николаевна. На защиту в суде имеет право не только всякий человек, но и, как вы выражаетесь… гм, упырь. Значит, вы отказываетесь забирать тело Лёли?
— Именно так, отказываюсь! Если у вас, господин адвокат, денег куры не клюют, сами её и хороните, а я женщина бедная, у меня и без того материальные трудности. Нечего вешать мне на шею ещё и похороны этой мерзавки! Мне ребёнка поднимать надо. Как вы думаете, легко это — без мужа?
— Ну, я думаю, без мужа вы не останетесь. Вы ещё молодая и привлекательная женщина, а ребёнок — не помеха для новых отношений.
— Ещё и учить жить меня будете? Ну, спасибо.
— Учить жить я вас не буду, а помочь материально могу.
— Не нужно мне от вас ничего, благодарю покорно! В гробу я видала вашу материальную помощь. Сама как-нибудь проживу!
— Ну вот, значит, сами проживёте… Что же вы тогда прибедняетесь? Думаю, на гроб для Лёли у вас нашлись бы деньги.
— Да она даже гроба не заслуживает! Завернуть её в мешок и зарыть в землю, вот и всё!
— Ну, Алла Николаевна, вы это, по-моему, уж слишком… Она всё-таки заслуживает быть похороненной по-человечески.
— Вот вы и хороните её, как хотите!
— Ну что ж, видно, придётся так и сделать. Не беспокойтесь, у Лёли будет всё, что нужно.