В большом зале со сводчатым потолком, освещённом факелами на стенах и жаровнями, стояли двумя полукругами двадцать восемь младших магистров в длинных серых плащах с капюшонами, под которыми тускло поблёскивали кольчуги и железные наголенники. Каждый из них был вооружён длинным кинжалом в сверкающих ножнах.
Ряды младших магистров начинались от ступенчатого возвышения в глубине зала, у стены. На этом возвышении стоял трон под балдахином, но на нём никто не сидел: между опорами балдахина на прочных лесках был подвешен острием вниз длинный двуручный меч с усыпанной драгоценными камнями рукояткой. Ни на его лезвии, отшлифованном до зеркального состояния, ни на богато изукрашенной алмазами и рубинами рукоятке не было и следа ржавчины: меч выглядел совершенно новым и грозно сиял, отражая блики света от жаровен, установленных по обе стороны от трона. Это был меч Великого Магистра.
На ступеньках, ведущих к трону, стояли четыре закованные в латы фигуры, в тёмно-красных плащах и шлемах с поднятыми забралами. Руками в латных рукавицах они опирались на очень длинные обнажённые мечи, а вокруг их шлемов клубились пышные султаны из перьев. Двое из них стояли слева от трона, двое — справа. Это были старшие магистры. Среди них я узнала Оскара.
Итак, я переступила порог зала, сделала шесть шагов и остановилась. Ни одна из фигур в серых плащах не подняла окапюшоненной головы и не взглянула в мою сторону, а холодные и тёмные глаза суровых латников возле трона были устремлены куда-то в пространство поверх моей головы. Я произнесла фразу на Языке, которая означала:
— Безымянная приветствует Великого Магистра Ордена и приносит своё почтение.
Ответом мне было полное молчание, только потрескивали жаровни и трепетали факелы, освещая каменную кладку древних стен. Выждав несколько секунд, я сказала вторую фразу, означавшую:
— Безымянная приветствует старших магистров Ордена и приносит своё почтение.
Снова молчание: ни шороха ноги, ни кашля, ни колыхания складки плаща. Двадцать восемь фигур неподвижно безмолвствовали, сжимая в бледных руках богатые ножны и рукоятки своих кинжалов. Я подождала и сказала:
— Безымянная приветствует младших магистров и приносит своё почтение.
Снова пауза, и я завершила приветствие словами:
— Безымянная приветствует братьев и сестёр и приносит свою дружбу и уважение.
Последние слова были обращены к группе из шести фигур в чёрных плащах, скромно стоявших почти у самой стены справа от меня, за спинами младших магистров. Как только они отзвучали, безмолвно и неподвижно слушавшие меня фигуры в плащах пришли в движение: они синхронно вынули свои кинжалы из ножен, отсалютовали ими и разом задвинули обратно, а четыре латника отсалютовали мечами, подняв, опустив их и вернув в исходное положение. В ответ мне не было сказано ни слова, а в качестве приветствия мне прозвучал холодный лязг двадцати восьми клинков. Теперь все обратили на меня свои взгляды. Смотрел на меня и облачённый в сверкающие доспехи Оскар — словно восставший из мёртвых рыцарь, убитый несколько веков назад в неизвестной мне битве. Он не ободрял меня ни единым словом, ни единым взглядом, не подсказывал, что делать дальше: всё, что он мог сделать, он уже сделал, многократно отрепетировав со мной всю церемонию от начала до конца и исполняя сразу все роли. Теперь он исполнял только свою.