Я сдвинулась со своего места, на котором говорила слова приветствия, и вошла в центр пространства, ограниченного с обеих сторон рядами младших магистров в серых плащах. Фигура в чёрном плаще поднесла мне на чёрной бархатной подушечке кинжал — такой же, какими были вооружены младшие магистры, и я опять увидела блеск золотисто-карих глаз из-под капюшона. Другая фигура поднесла мне череп. Взяв в одну руку кинжал, а в другую череп, я закрыла глаза, и меня покрутили вокруг моей оси. Повернувшись несколько раз, я бросила череп, не открывая глаз. Когда костяной стук стих, я открыла их и увидела, что фигура в сером плаще, к чьим ногам подкатился череп, шагнула вперёд, откинула капюшон и обнажила кинжал. Это была бледноликая хищница с гладко зачёсанными и собранными в узел на затылке светлыми волосами. С ней мне предстояло сразиться.
Фигуры в чёрных плащах быстро, но без излишней суетливости покинули центральное пространство, и начался мой поединок с младшим магистром — бледной блондинкой с голубыми тенями вокруг глаз и серыми губами. Он и правда был весьма символическим: мы проделывали отрепетированные движения, моя противница как будто старалась достать меня кинжалом, но ни разу не задела. Клинки ударялись друг о друга, производя весьма грозный лязг, но удары были несильными. Правда, под конец острие кинжала младшего магистра слегка оцарапало мне руку, но это был знак, что поединок окончен. Пока моя противница целовала меня в обе щеки, ко мне уже шла фигура в чёрном плаще с подушечкой в руках. Я положила на чёрный бархат свой кинжал и произнесла слова благодарности, обращаясь ко всем младшим магистрам.
Без промедления закутанный в чёрный плащ оруженосец с золотисто-карими блестящими глазами поднёс мне меч в ножнах, и я опять вздрогнула, ощутив пожатие маленькой руки. Настоящий меч был не то что бамбуковый: он был тяжёл и остр. Вынув его из ножен, я обратила свой взгляд на четверых латников, которые, широко расставив ноги и опираясь на свои мечи, смотрели на меня непроницаемо и холодно. Султаны из перьев возвышались над их шлемами, клинки сверкали; это были старшие магистры, матёрые хищники, все четверо — мужчины. Только Оскар был из них мне знаком, и на него я воззрилась с надеждой. Отсалютовав мечом всем четверым, я сказала заученную мной фразу:
— Безымянная смиренно просит оказать ей честь, скрестив с нею меч.
Латники переглянулись. Не обмолвившись и словом, трое кивнули Оскару, и тот сошёл со ступенек, воинственно приподнимая свой тяжёлый длинный меч. Его доспехи бряцали, султан колыхался, складки красного плаща струились; он как будто спрашивал меня: «Зачем ты потревожила мой многовековой посмертный покой? Зачем тебе понадобилось биться со мной? Ну, сейчас ты пожалеешь о том, что вызвала меня!»
Хоть я неоднократно репетировала этот бой с Оскаром, сейчас я отчего-то слегка растерялась. Репетировали-то мы в гостиной, сдвинув мебель к стенам, нашей единственной зрительницей была Аделаида, и всё было понарошку, а сейчас!.. Оскар, превратившись в восставшего из мёртвых рыцаря, выглядел поистине устрашающим и великолепным: он метал глазами ледяные молнии и размахивал длиннющим мечом, удары которого, даже наносимые вполсилы, были очень тяжелы. Несмотря на всю символичность поединка, отражать их было непривычно и трудновато. Лязг стоял жуткий, а временами от ударов между клинками проскакивали искры. «У-у-ыхх!» — просвистел меч Оскара, и чуть выше локтя меня как будто огрели хлыстом. Я впервые после превращения увидела собственную кровь: она была не красная, а какая-то тёмно-бурая. Рукав рубашки мгновенно пропитался ею. Рана была пустяковая, но меня качнуло, и я была немедленно подхвачена двумя фигурами в чёрных плащах, одна из которых обеспокоенно блестела из-под капюшона золотисто-карими глазами. Оскар оборвал мой окровавленный рукав и передал одному из чёрных плащей, а проворные тонкие пальчики уже промокали мою рану тампоном. Они приложили к порезу марлевую салфетку и закрепили повязку пластырем. Я снова ощутила их быстрое и лёгкое пожатие.