- Мой снегоход стоит у задней двери, - объяснил док. - Меня опять вызвали посреди ночи. На этот раз роды.
Доктор очень радовался каждому новому ребенку, поэтому он улыбнулся.
- Лесли Гиссельквист? - спросил Йен, пошарив в памяти. Вроде еще рановато...
- Угадал, - ответил доктор, улыбаясь еще шире. - Прелестная малышка, все семь фунтов веса, несмотря на то, что родилась на две, почти три недели раньше срока.
Снегоход? Йен попытался припомнить, где находится ферма Гиссельквистов. Где-то на северо-востоке, за противоположной окраиной города. И в самом деле, если знать, куда ехать, по заснеженным полям на ферму можно добраться куда быстрее, особенно учитывая, что на дорогах, покрытых черными пятнами льда, не разгонишься.
И все же, слушая доктора, можно было подумать, что такая ночь исключение, а Марта между тем говорила, что редкая неделя выдается без двух-трех ночных вызовов, так что док не шутил, говоря о скором выходе на пенсию.
Для человека своего возраста док был в хорошей форме, но возраст есть возраст: док не вечен. Ничто не вечно, даже вселенная.
Йен вздохнул и покачал головой. Ему никогда не удавалось мыслить глобально; возможно, никогда и не удастся.
- А почему ты интересуешься? - спросил док. - Из праздного любопытства?
Любопытство? Ну да.
- Просто дурная привычка.
- Что за привычка?
- Я постоянно стараюсь все понять.
- А что в этом плохого?
- Вот вы, доктор, все понимаете?
- Сам говоришь - доктор. Значит, все.
Йен пожал плечами. Если док не собирается быть серьезным, то и он не будет.
- Ну ладно, ладно. - Док прикусил губу. - Конечно, не все. Но я не тревожусь понапрасну.
- Вы молодец. А я тревожусь. Я не нарочно, само получается.
Среда, в которой растешь, кажется нормальной; только позже понимаешь, что это не так. Нормально, что отец нередко причиняет тебе боль - рукой или словами, и нормально, что ты пытаешься понять, что же ты сделал не так. "Если бы только все понять, - думаешь ты, - если бы все знать, можно сделать все как надо, и тогда отец улыбнется и обнимет тебя. И будет любить своего сына".
Чушь. Йена били не за то, что он не убрался в комнате (книги в беспорядке, и под кроватью валяются бумажки), и с лестницы его столкнули не за то, что он пришел из школы слишком поздно. То были поводы, а не причины, и, все поняв, исправить ничего было нельзя, поскольку корень зла заключался вообще не в Йене.
Драма в том, что остановиться невозможно; стоит расслабиться, как снова начинаешь анализировать, как всплывает глубокая внутренняя уверенность, что если все понять, то все будет хорошо.
Осия стиснул плечо Йена.
- Прекрати себя мучить, - произнес он на берсмале, быть может, для секретности, хотя оба Торсена прекрасно понимали язык. - Прошу прощения, доктор, - продолжил Осия уже по-английски, - я сказал, чтобы он был к себе снисходительнее.
- Да уж. Кэйти Аарстед такая же.
- Кэйти Бьерке, - поправил его Йен. - И доставалось ей уж точно не от Боба Аарстеда.
- Можешь смело биться об заклад, малыш, - улыбнулся док. - Если найдется хоть один идиот, который в этом усомнится.
Карин Торсен избегала его взгляда.
Послушай, хотелось сказать Йену, пора забыть об этом.
Именно Карин в прошлый раз упросила его отправиться Скрытым Путем в Тир-На-Ног. И сделала это ради того, чтобы ни сын, ни муж не подвергали себя опасности, вновь ступая на землю того мира.
- Все в порядке, Карин, - тихо сказал Йен, понимая, о чем она думает.
Лицо Торсена осталось бесстрастным как гранит. Осия улыбнулся, а док Шерв кивнул, выражая согласие.
- Все ведь кончилось хорошо.
Вряд ли стоило удивляться, что великолепная женщина, хоть ей уже и за сорок, может с легкостью обернуть вокруг своего мизинчика парня, которому едва за двадцать. Кроме того, Йен всегда западал на великолепных женщин в возрасте. Особенно на одну - совершенно великолепную - и куда старше Карин, к слову сказать.
А сколько лет Фрейе? Лет?.. Учитывая, что Древние удалились в Тир-На-Ног давным-давно, не стоит мерить в годах. В тысячелетиях? Эпохах?
Йен сунул руку в карман, снова коснулся теплого кольца и надел его на большой палец.
Он сосредоточился и подумал: правда, Карин, все в порядке, я больше не злюсь.
Она была готова с легкостью им пожертвовать, чтобы защитить мужа и сына, и некогда втравила Йена в опасную ситуацию: его могли легко убить. Но Йен не злился на нее. Завидовал Торри и Ториану - да. Ему никогда и никто так не был предан.
Все в порядке, без обид, подумал Йен, приказывая Карин поверить.
Почему бы не убедить друзей, что простил их, если это и в самом деле так?
Кольцо болезненно сжалось, а потом разжалось в такт с ударом сердца.
Осия одобрительно кивнул.
Карин Торсен вздохнула и явно почувствовала себя лучше. Наклонив голову, она спросила:
- О чем задумался? Ты словно за тысячу миль.
- Почти, - хмыкнул Осия.
Он сел рядом с Йеном, взял с тарелки кружок лефсе и откусил кусочек. Это вкусное блюдо готовили, тонко намазав мягкую картофельную лепешку маслом, посыпав сахаром, закрутив, а потом нарезав на манер суши. Однако на сей раз Карин завернула лефсе с малиновым вареньем из летних запасов - а может, и чуть-чуть лимонной цедры добавила.
Осия был способен съесть куда больше, чем можно предположить, глядя на его тощее тело, однако, как и Йен, он не следовал местному обычаю завтракать сытно.
- Скоро он и в самом деле будет далеко. К здешней зиме нелегко приспособиться.
Неужели беспокойство Йена так очевидно?