Оутли-Шумахер, мой храбрый капитан, бросился открывать двери. Двери с треском распахнулись - король, трое вооруженных гвардейцев и граф Василиск с обнаженным мечом (это он наябедничал королю) влетели в библиотеку.
- Это заговор?! - то ли спросил, то ли утвердил король.
Он внимательно осмотрел каждого своими красными после сна королевскими глазами, не сулящими ничего хорошего.
- Смотрите, мой король! - воскликнул Василиск, поднимая с пола карту бубнового короля.
По иронии судьбы этот бубновый король, был вылитым Дерибасом 7 - те же оттопыренные под короной уши и орлиный гордый нос.
- Они издеваются над вами, сир! Здесь пахнет колдовством! - Василиск грудью заслонил короля, выставив на меня свой меч. - Ага, подлые негодяи, наконец-то вы попались! Я предупреждал, ваше величество, что он, - Василиск кивнул на меня и недобро улыбнулся, - собирается женить на себе вашу единственную дочь...
- Этого все желают, - буркнул король, разглядывая меня.
- А вас свергнуть с престола и запретить лов рыбы?!!
- Что-оо-ооо?! - взревел король. Где палач?!
- Он специально очаровывает вас колдовской музыкой, чтобы потом плести без помех свой заговор с этими предателями!
Гвардейцы наставили на нас свои алебарды и скривили зверские рожи. Василиск продолжал докладывать:
- Я слышал, ваше величество, их разговоры о карте - они уже разделили между собой все ваше королевство, которое вы с таким трудом создали. О! Злобные и черные сердца, пригретые на доброй груди самого справедливого монарха из всех!
Василиск быстро тараторил, не давая нам и рта раскрыть в свое оправдание. Король нервно и грозно ходил по комнате в развевающемся ночном халате, временами поправляя съезжающую на лоб корону, в руке он держал своего бубнового собрата и, разглядывая, хмурился. Где-то внизу, на лестнице, послышался грузный топот тяжеловеса-палача. Звездочет и капитан гвардейцев, раскрыв рот, слушали белиберду Василиска. На пороге комнаты появился массивный силуэт палача, видимо его только разбудили - бандитская небритая рожа распухла от сна. Он был обнажен по пояс, в красных шароварах и босиком, по груди бегали волны мускулов, как по разволновавшейся поверхности моря. Увидев палача, Василиск торжествующе потер руки и зловеще улыбнулся мне.
Уловив эту неожиданно возникшую паузу, я бухнулся в ноги королю - тот испуганно отскочил к палачу.
- Ваше величество, не вели казнить, а вели слово молвить! - я простер руки к королю. Король самодовольно улыбнулся, ему, мое падение понравилось.
- Слушаю тебя, презренный - говори, - надменно сказал король.
Через полчаса мы играли вчетвером, а посрамленный Василиск с обнаженным мечом стоял на страже у дверей. Время от времени, по приказу короля он бегал вниз в столовую за кувшинчиком доброго вина. Мы отчаянно подыгрывали королю после того, как он обиделся на полученного дурака - королю не пристало быть дурнем, он что-то буркнул насчет палача.
К обеду король состряпал новый указ о том, что люди благородных кровей обязаны играть в карты - знание игр считается признаком хорошего тона. Мне присвоили звание магистра карточных игр. Звездочет стал вторым магистром и с энтузиазмом принялся обучать всех желающих, а их было предостаточно.
Я перестал распевать по вечерам, мы теперь играли с королем в его королевской спальне в очко, я старался почти всегда проигрывать, зная, что в соседней комнате спит палач-телохранитель.
Принцесса прокомментировала эти нововведения примерно так:
- Дурак всегда найдет подходящую игру с подходящим названием.
Тем не менее, я частенько видел ее с Лили и Музой увлеченно хлопающими картами - природный художник создавал настоящие шедевры. Графине Соне и де Гали я показал парочку пасьянсов, маршал Грюндик оказался изобретателем и великим стратегом, предложив еще два. Только Василиск оказался полной бездарностью. Звездочет сообщил мне, что любая игра дается ему с великим трудом.
Постепенно королевство охватила карточная эпидемия. В городе играли в "дурака", уже через неделю королю пришлось специальным вердиктом разрешить простолюдинам игру в дурака и только. Для художников наступила эпоха ренессанса - никогда они еще не создавали столько портретов в миниатюре. Карточные колоды были уникальными и неподражаемыми, появилось несколько школ по росписи карт. Классическая - это утвержденная мной, эпическая изобретенная Звездочетом, баталическая - по заказу маршала Грюндика, универсальная - предложенная неким Леонардом Лепским и другие.
Мне не приходилось скучать, я привык, человек привыкает ко всему, а я не исключение, я привык думать о том, что я в длительной заграничной командировке.
Время бежит то быстро, то слишком медленно, так что начинаешь спотыкаться на извилистой тропинке своей судьбы и задумываться - а что случилось, зачем и почему??? В такие дни неожиданно, как ветер, налетает ностальгия и грусть. Они, как ветер, начинают стучаться в окошко вашей нераскрытой и темной души, выть и подвывать, словно собачонки, бередить тебя воспоминаниями - как правило, о самом лучшем и хорошем, что было и что могло бы быть. Все-таки большая разница - где и как жить. Где-то там, далеко-далеко, неизвестно где, продолжается освоение космоса, Лебедев и Комаров продолжают болтаться над землей и все еще несут свою космическую вахту. Сейчас лето - колхозы рапортуют о битве за урожай, телевизионные сводки пестрят репортажи с колхозных полей. Радио молотит день и ночь о проблемах молодежи, изобретении новой вакцины против страшной болезни (странно, в замке были страшные сквозняки, но никто не чихал и не сморкался). Улицы, залитые светом ночных фонарей и отблеском неоновых вывесок и магазинных витрин (здесь по ночам тьма египетская и вой бродячих собак, кошачьи концерты, а у нас вечерние дискотеки). Я вспомнил парк и наш пляц, как мы любили Пресли и Хендрикса, "Машину" и "Скоморохов". Воскресенье, танцующие пары, группки, мелькание разноцветных огней - синих, белых, красных и т. д. Гитара, словно женщина в твоих руках - нежная и отзывчивая, делай, что хочешь, смейся и плач, горящие глаза фанатов и горько-сладковатый, пропитавший танцплощадку запах сигаретного дыма. Проклятье!
Ностальгия - это мороженое в вафельных стаканчиках, тетя Зоя, раздающая из бочки холодное пиво, дядя Гена, сосед по площадке, устраивающий в день получки грандиозное шоу, Светка и ее влажные губы. Ностальгия - ветер, внезапно налетевший и так же внезапно исчезнувший.
Принцесса продолжала меня избегать, а при встречах предпочитала отворачиваться в сторону и молчать. Меня это злило и по непонятной причине волновало. Я не считаю, что уже тогда был в нее влюблен. Эта любовь, построенная на подколках и неприязни, была медленной, я погружался в нее постепенно, как в зыбучие пески, из которых нет возврата. Только все время получалось, как в той песенке: "А, что она? А что она! Она по-прежнему не мной увлечена". Единственное, что на нее произвело впечатление - письмо Татьяны к Онегину. Да простит меня А. С. Пушкин, я сказал ей что это мои стихи. В награду я получил признательную улыбку и просьбу переписать эти стихи для нее и только - баба, она везде баба.
Принцесса - для меня это было что-то далекое из детских, будивших воображение сказок о драконах, злых волшебниках и смелых рыцарях. Времена рыцарства - я о них знал по "Айвенго" В.Скотта. Мой великий герой из детства и его друг Робин Гуд. Времена Рыцарства - это расцвет всего благородного, здесь ясно видно, где добро, а где зло, твое дело выбрать с кем будешь ты. Это в книгах, а в жизни получается гораздо сложнее и запутаннее. Времена рыцарства - расцвет благородства, отважные, прекрасные сердца и нежные, верные, прекрасные дамы. Жестокие битвы, горные, подпирающие небеса острыми шпилями башен замки, круглый стол Артура, тени рыцарей-паладинов и его вечного советника - Мерлина. Времена или тень рыцарства - как мы могли фантазировать в детстве и выдавать желаемое за действительное, нам все казалось ясным и понятным - это друг, а это враг.
Но это не пансион благородных девиц. Да здесь нужно доброе и отважное сердце Защитника, но нужны и зубы. Иногда все бывает настолько перемешанным, что трудно определить, где кончается благородство и начинается подлость.
Хорошо, что я романтик и был когда-то членом пионерской дружины. Невозможно и тяжело передать, свои новые ощущения чужого мира - это так же естественно, как смена кожи змеей, особенно когда исчезает грань между своим и чужим миром и время начинает стирать различия и преимущества одного мира перед другим, каждый имеет свою цену и каждый по своему дорог. И все-таки приходит такой миг, когда ты настолько привыкаешь к своей новой шкуре, что о старой забываешь, словно ее и не было, все новое превращается в естественное, а необычное - в обычное.
Пусть здесь нет покрытых асфальтом дорог, этот мир еще достаточно юн и потому счастлив, у него еще нет ностальгии и на него еще не давит бремя прожитых веков, в нем еще больше оптимизма, чем пессимизма и по молодости он был еще достаточно кровожаден и глуп, но с чувством благородства и, еще не затасканной, почти девственной красоты, избежавшей скрюченных артритом пыльных лап моей старой цивилизации.
В конце концов, этот мир тоже был моим, как говорил Звездочет, вмешались звезды и я попал не по назначению и, наконец, мой мир раскрыл для меня свои объятия. Звезды и судьбы - мы не верим, что все зависит от вас, мы слишком самоуверенны и верим только себе, а не друг дугу. Вы не можете переплестись между собой и, вдобавок, натянуть проводами между созвездиями звезд наши нити судьбы. Не верим, потому что так было бы слишком просто, атак уже не может быть. Мы и науку продумали лишь для того, чтобы не сойти с ума от простоты мира, мы привыкли копаться там, где все ясно и усложнять самые простые и проверенные вещи.
Законы природы - все гениальное просто и невозможно объять необъятное. Я пробовал объяснить этот мир, его существование и реальность, но, в конце концов, сам обломался. Он есть просто потому, что он есть и я здесь потому, что должен быть здесь и нигде больше.
Так, в спокойном ритме, без волнений за свое существование, прошло почти три недели - великолепное времечко великих реформ и мод, а потом события резко с места перешли в галоп и начались бурные скачки погонь и преследований.
14
ПОХИЩЕНИЕ ПРИНЦЕССЫ.
Ранним утром в мою комнату, словно торнадо, влетел капитан Оутли-Шумахер. Он скинул с меня одеяло и проорал, как безумный:
- Подъем!!!
- Я спрятал, как страус, голову под подушку и подумал, что если он не уберется, то мне придется, просто его убить.
Накануне я допоздна играл с королем в карты и теперь мечтал только о сладких, розовых снах. С навязчивостью параноика капитан ухватился за мою подушку - я тоже вцепился в нее, как утопающий за соломинку.
- Во имя всех святых, оставь меня в покое! - взмолился я.
- Подъем! - ревел, как бык, капитан, пытаясь вырвать у меня подушку.
- Зачем?! Какого черта?! - кричал я в ответ.
- Срочно к королю - похищена принцесса!
- Отвали, я хочу спать!
- Что?!
- Оставь меня в покое! К черту принцессу и короля - бедняга тот, кто осмелился ее похитить!
- Ты слышал, что я сказал?! - взъярился капитан.
- Дай поспать хоть полчасика!