* * *
Шаги.
Гулкие и отрывистые, как на протезах. С едва-едва уловимым жутким липким чавканьем. Удаляющиеся шаги. Уже, наверное, у самой кормы.
Она знала, что не успеет, что надо было раньше, что теперь никак и больше никогда...
Рванулась назад.
Четверть секунды после тихого всплеска; ржавый борт режет талию, переломившуюся над кормой; ледяная вода сочится сквозь отчаянно-цепкие пальцы...
Успела?!..
Она почему-то серьезно размышляла о том, что корма опустилась гораздо ниже над водой, чем в то лето, когда случайный, почти незнакомый, единственный парень кричал с нее: смотри!.. Что скоро она вообще уйдет под воду, эта старая полуразвалившаяся баржа...
И знала, что должна, свято обязана думать о другом, совсем о другом...
Ее пальцы сжимали что-то тонкое, холодное, склизкое.
В черной воде кружились первые льдинки.
Она держала.
2002.