Так изжились поклоны. У воинов их вообще никогда не было. Человек, одетый в доспехи особо не покланяется. В этом мире воин просто салютовал мечом или прикладывал правую ладонь к сердцу. Простенько и сурово. Вот и решил поступить также.
Поработав ещё часа два, облачился в панцирь и пошёл по переходам замка. Он у меня имел множество переходов. Найденные здесь в откосе горы пещеры были использованы полностью. Так обходными путями и дошёл до обеденной залы. У двери стояли два мои воина и Гуд. Воины изображали почётный караул. Наёмников герцога в замок не пустили. Их отвели в казарму для караула. Этикет! Гуд прогуливался у дверей, ожидая меня и так на всякий случай. Вдруг герцогу что-то понадобиться? Он увидел меня и бросился навстречу. Нудная церемония встречи ему уже надоела тоже, а сбежать не мог. Моё появление избавляло его от обязанности торчать здесь. Он этим и воспользовался, доложил на ходу:
— Герцога отмыли с дороги. Но он уже час сидит там и молчит. Может, уснул? Сдаю Вам его! Дел у меня много!
И тут же смылся. Ему было легче! А мне предстояло изображать радостного хозяина. Вздохнул и кивнул воинам. Они открыли дверь. Вошёл и увидел герцога стоящего у окна и рассматривающего долину.
Посмотреть было на что. Большое поселение почти 4 000 домов и хозяйственных построек, в центре храм, большая площадь с торговыми рядами и ратушей. Дома поселения были расположены кольцами, которые пересекали пять широких дорог-улиц ведущих к площади. Наружную часть колец составляли хозяйственные постройки с узкими бойницами, а проходящие дороги перекрывали крепкие ворота. Сейчас они были открыты. Но даже не сведущий в военном деле человек понимал, что закрыв их, поселение мгновенно превращалось в крепость с семью рубежами обороны. Как и принято было в этом мире, дороги-улицы отделяли слободы. Была слобода воинов, ремесленников, земледельцев, рыбаков, купцов. Возле самой площади стояли большие дома Ора, Ката, Пала, старосты поселения и десятка других зажиточных и значимых жителей поселения. Гуд пристроился жить в замке. О создании семьи не думал. Места в замке хватало, и я его выселяться и строить свой дом пытался заставить только вначале, а потом отстал. Вокруг поселения раскинулись поля и луга. Сейчас в сезон дождей и холодных ветров они стояли унылые и голые. Но каменные дома поселения даже в такую погоду радовали глаз. То, что герцог не отрывался от окна, меня не удивило. Поселение продолжало строиться, но уже сейчас оно превосходило град герцога. Тут поневоле задумаешься.
Все двери замка открывались бесшумно. Отлично смазанные не жиром, как здесь было принято, а подобием солидола полученного мной из нефти, они не скрипели. Стоять и любоваться спиной герцога удовольствия мне не доставляло. Кашлянув, воскликнул:
— Господин герцог! Что ж Вы не предупредили меня о своём приезде? Неловко получилось! Я бы, как и подобает Вашему вассалу, встретил бы Вас на границе моего майората, а так Вы поставили меня в неловкое положение.
Герцог от моего голоса подскочил. Видно задумался глубоко. Но быстро овладел собой и бросился ко мне. Сорвав весь ритуал воинского приветствия, который собирался изобразить для него. Подскочив ко мне, он попытался обнять меня. Я богатырём не был. Но кругленький и пухленький герцог был на голову ниже меня. Его живот и мой панцирь не позволили ему изобразить объятия, но он не растерялся. Одной рукой обняв меня за талию, пристроился сбоку, устремив пронзительный взгляд на моё лицо:
— Полно дорогой барон! Я же говорил Вам, что испытываю к Вам отцовские чувства. Какие формальности? Вот проезжал мимо и решил заехать посмотреть как Вы здесь живёте. Думал, может быть Вам нужна моя помощь или совет? Да и попенять Вас хотел. До меня дошли слухи, что соседние герцоги пошли на Вас войной. А Вы гонца ко мне не послали. Да я бы поднял всех своих вассалов и поселенцев на защиту Вас и Вашего майората. Ведь нападая на Вас моего вассала, они нападают на меня и моё герцогство! Разве не так? Или Вы не мой вассал?
И он внимательно смотрел за мимикой моего лица напряжённым взглядом. Я понял его тревогу. Вассал сумевший отбиться от двух герцогов может плюнуть и на одного своего. Такое в жизни этого мира видно имело место часто. Опасения герцога были не безосновательны. Но в мои планы такое не входило. Изобразив обиду на своём лице, укоризненно посмотрел ему в глаза и произнёс:
— Вы говорите, что испытываете ко мне отцовские чувства? Какие ответные чувства должен испытывать я к Вам? Вы так добры ко мне! Столько сделали для меня! И сомневаетесь в моей честности и верности принесенной присяги? Это большая обида для меня! Неужели какая-то мелкая стычка достойна внимания моего герцога? Мой майорат пограничный и я сам выбрал его, прекрасно понимая, чем это обернётся. Конечно, я бы немедленно послал к Вам гонца за помощью, но ко мне в гости приехал мой старший брат. Он обычно ездит с небольшой свитой, но в этот раз его сопровождали 200 воинов, он перед этим усмирял своего коварного соседа. Вот поэтому мне помощь и не понадобилась. Просто повезло!
Герцог мне не поверил. Это было видно по его лицу. Но ответ на свой главный вопрос о моей верности, принесенной клятве, получил. Этим он решил удовлетвориться, а не лезть в подробные разборки.
— Ну, дорогой сын! Позвольте Вас так называть? Не смею Вас задерживать! Переодевайтесь и давайте обедать. Как Вы?
Сделав радостное лицо, прощебетал он. Решил в долгу не остаться:
— Конечно, называйте! Но позвольте и мне звать Вас отцом? Крёстным отцом!
Изобразив радостные объятия, мы разошлись. Я пошёл переодеваться, а он к окну и своим мыслям. По дороге отдал приказ слугам накрывать стол. Сбросить панцирь было не долго. Под ним был мой домашний камзол. Особо наряжаться не собирался. Но время тянул. Топтался по своей спальне.
Здесь в стене была крепкая окованная дверь. Она вела в небольшую глухую комнату без окон. В ней стояли три сундука, в которых хранилась моя казна золотые, серебряные и медные чешуйки. Это знали все слуги замка. Но никто кроме меня не знал, что эта комната была не глухой, а соединялась ещё с десятком других пещер имеющих выход из горы. Здесь остановлюсь подробнее, ибо часто буду упоминать об этом месте.
Моё хранилище имело форму усечённого треугольника. В основании была дверь из спальни. Справа от неё стоял сундук с мешочками медных чешуек. У левой стороны усечённого треугольника стоял большой сундук с кожаными мешочками серебряных чешуек. У правой стороны этого треугольника стоя сундук меньших размеров. Он имел два отделения. В одном большем отделении лежали мешочки с золотыми чешуйками, а во втором отделении меньшем лежали женские и мужские украшения, цепи, серёжки, перстни, кольца из золота и серебра. Драгоценных камней на них не было, похоже здесь о них не знали или мода на них ещё не пришла. Но, ни это было главным в этой комнате. На стене усечённой верхушке треугольника висели два факела в подставках, а между ними красовался мой кованный из металла герб, вмурованный в стену. Под ним висел щит, меч и кинжал. Ещё один факел был в подставке у двери. Если подставку этого первого факела повернуть влево от двери, а обе подставки двух факелов повернуть вправо и влево от герба, то остаётся мелочь. Нужно нажать на герб и откроется узкий проход в следующее помещение, мою оружейную комнату. Здесь хранил свои ружья, пистолеты, заряды к ним и гранаты. Разложенное, смазанное это хозяйство было всегда готово к употреблению, а главное было под рукой. В этой комнате хитрые запоры открывали проход в следующую комнату-пещеру. Самый главный источник моего благосостояния. Мой монетный двор и библиотеку. На столах у стен лежали медные, серебряные и золотые заготовки для изготовления чешуек. Стояли тигли для плавки, наковальня, пресс, штампы и другой реквизит фальшивомонетчика. Этого слова в этом мире не знали, вот и занимался этим без зазрения совести. Но в меру необходимости. Уже дважды говорил, что о девальвации и инфляции здесь понятия не имели. Нравится мне эти два слова! Умный я очень!
Банков и бирж не было, лишнее просто прятали. О чём или забывали, или погибал хранитель тайны, унося её с собой, а тайники оставались, для потомков. Люди были добрее и думали о потомках и об археологах. А в моём времени? Говорить стыдно! Что мы оставляем нетленного для будущих искателей? Ничего! Разве, что найдут похищенные миллионы? А если нет? Тогда беда! Ведь они не узнают о нас, нашем быте, нашей действительности и наших деньгах ничего. Вот и остаётся надежда, что придумают что-то у нас тоже что-то нетленное. Хотя бы десяток золотых бюстов? Или сундуков с акциями на золотых пластинах? Жалко я не могу до того времени дотянуться. Помог бы, согражданам! Честно! Но вернусь к своим реалиям.
Через потайную дверь, покинув эту комнату фальшивомонетчика, попадаем в подземный коридор. Понижающийся его пол выходит к окованной железными полосами двери, за ней уже гористая местность обратной стороны горного хребта, окаймляющего долину.
Теперь можно и вернуться в коридор. По бокам его десяток дверей. За ними скрываются пещеры разных размеров. Со стеной последней тайной комнаты граничит небольшая пустая пещера. Но для живущих в этом подземелье одиннадцати воинов-монахов в этой келье живёт святой отшельник, посредник между богом Лабе и капитаном небесной рати младшим богом Агором, пребывающим в теле барона Гепарда. За эту тайну они не колеблясь, отдадут свою жизнь и будут драться как безумные. Два раза в день один из них приносит и уносит пустую мыску в эту келью. Он и все остальные твёрдо знают, что один раз он приносит постную кашу, а второй раз воду святому. Дальше идут четыре кельи, где они живут. Пятая большая пещера, освещённая десятком факелов, была трапезной с кухней, целый угол её занимала молельная зала. Следующая большая пещера была тренажёрным залом с оружейной комнатой. Там в образцовом порядке было разложено оружие. Мечи. Копья, луки, стрелы, щиты, панцири, шлемы, арбалеты, болты. Арсенал солидный! Дальше шла моечная комната, с двумя баклажками с холодной и горячей водой. Вода вытекала из отверстий в стене, попадала в баклажки. Лишняя вода выливалась через края баклажек и уходила в отверстия в полу. Это чудо сотворил святой отшельник. А их служителями его сделал я.
Этих избранных не отбирал. Просто взял одиннадцать осуждённых за жестокие убийства преступников, не дав их казнить, щедро угостил своим эликсиром. Тогда полным отморозкам открылась истина жизни, они познакомились со святым отшельником, приняли его учение и добровольно посвятили свою жизнь служению ему. Приняли и обет. Постоянно носить маски из чёрной материи на лицах. Жалеть их не жалел, травил помаленьку. Святой периодически передавал им кувшин вина со слабым раствором моего эликсира. Они пили за бога Лабе, славили его и продолжали нести свою службу.
Святой отшельник явился и тройке пастырей, присланным на три новых прихода в поселениях моего майората. Они ехали сюда в ссылку. Ну, кто добровольно поедет служить в захудалый пограничный майорат?
О том, что пастыри доносили обо всём своим владыкам, знал из истории и жизни моего мира. Их не осуждал. Они были служителями своей системы и честно служили ей. Это понимал. Вот и встретил их ласково. Угостил отменным обедом, хорошим вином. Они выпили сначала от горя, что их заслали на край герцогства, а потом от счастья, что попали к такому доброму барону. Потом за дружбу и т. д. А потом просто свалились прямо за столом. Я их покой тревожить не решился, оставил их там, где они лежали. Ведь потом их посетил святой отшельник, наставил на путь истинный, объяснил непонятные им в жизни трактовки своего учения, назначил старшим над пастырями, пастыря из храма в долине. Они прониклись и стали ярыми приверженцами святого. Подпитывать их необходимости не было. Фанатики попались ещё те! Понятно, что они узнали и тайну барона. Узнали, что он сосуд для младшего бога Агора, вот и преклонялись перед ним. Но делали это тайно!
Так я решил эти вопросы. Преданность это безопасность для меня. Это в своём мире усвоил намертво. Опыт прожитой жизни всегда был со мной.
За этим рассказом о своих тайнах протянул время. Морально приготовился к обеду с герцогом, натянул ласковую, преданную улыбку на своё лицо и направился в обеденный зал.
Слуги уже закончили накрывать стол. Обычно никогда не лез в эти тонкости, предоставив своей шефине-поварихе полную свободу. Она и решила блеснуть перед герцогом. Стол ломился. Герцог, ожидая конца сервировки, глотал слюни. Мой приход и окончание сервировки встретил радостно. Обычно за обедом слуги за столом не прислуживали. Обходился без их помощи. Но присутствие герцога внесло коррективы, вокруг стола суетилась толпа. Герцог смотрел на богатый стол, суетящихся слуг, задумчивым взглядом. Иногда он украдкой смотрел на меня. Это мне не нравилось. Герцоги просто так задумчивыми не бывают. А уж добрыми? Тем более. Поэтому я был хмур и невесел. Так и прошёл обед.
После обеда предложил герцогу осмотреть поселения, остаться на ужин и само собой переночевать. Предложил просто из любезности, надеясь на отказ. Но ошибся, за что и был наказан, пришлось ходить за герцогом и изображать радушного хозяина, доброго вассала.
Если быть честным, то я просто капризничаю. Герцог вопросами меня не донимал. Был обычный дождливый день, с холодным ветром. Ничего нового для этого времени года. Мы ехали в карете герцога. Он смотрел и молчал.
О поселении в долине уже рассказывал. Поселение у реки было не меньшее. По количеству строений оно даже превосходило долинное поселение. Водный путь купцам пришёлся по душе. Он был удобнее, дешевле и безопаснее для перевозки их товаров. Так получилось, что речное поселение стало перевалочной базой и оптовым торгом для купцов многих герцогств. Они покупали землю и строились охотно, перевозя в поселение свои семьи. Сильный гарнизон обеспечивал безопасность моего майората, это и прельщало их. Поселение становилось людным и богатым. Купцы налоги платили, может и не совсем честно, но изрядно. Понятно, что лесное поселение после этих двух поселений было заурядным. 120 его строений впечатлить не могли. Но охотникам и лесорубам этого хватало, они не печалились. Всё равно покупки и продажу даров леса осуществляли на торгах речного поселения.
Жизнь пограничного майората сурова. Он всегда на пути гостей добрых и недобрых. Это обстоятельство понимали все в нём живущие. Гуд усиленно тренировал поселян, учил постоять за себя. Этому никто не противился. В разгар полевых работ учения проводились два раза в месяц, а в эту пору дождей и холодных ветров Гуд гонял народ добросовестно, два раза в неделю. Поселян не учили атаковать врага, а учили защищаться, оборонять свои дома и поселения. Год занятий не прошёл даром. В каждом поселении был свой общественный арсенал. Поселяне несли караул. Все женщины, подростки, мужчины в возрасте от 15 до 40 лет, умели стрелять из луков, противостоять пехоте и коннице, выполнять команды перестроения и вести бой на крепостной стене и за защитными ограждениями поселений. В этот день как раз и проходили такие занятия. Герцог и стал их зрителем.
На поле поселенцы, организованно перестраиваясь, отходили к оборонным поясам поселений. Их атаковали воины, построенные в фалангу. Ощетинившись копьями, укрывшись щитами, они теснили поселенцев, а те отходили, не давая сбить себя "ежу" из металла. Налетала конница. Поселенцы останавливали её, выставив копья, укрывшись за щитами и стреляя из луков по туловищам коней. Учебные мечи, копья и стрелы не оставляли неподвижных тел на земле, но били больно. Это и заставляло чувствовать всех в условиях настоящего боя.
Герцог прикинул количество воинов и поселян, занятых учебным боем. Я успел заметить изумление на его лице. Куда он смотрел? Видел. Как он считал, шевеля губами, не пропустил тоже. Вот и понял, что его удивило. Около 2000 воинов и около 10 000 поселенцев, это было в два раза больше численности наёмников и ополчения, которое он мог собрать, призвав всех своих остальных вассалов. Но и это герцог проглотил молча. Ужин прошёл в молчании. Герцог поковырял пару блюд, сославшись на усталость, отправился отдыхать. Утром собирался выехать рано. От завтрака отказался. Так и окончился этот визит.
Утром я проводил его. На прощание герцог взял с меня обещание после окончания сезона дождей и холодных ветров, нанести ему визит. Ответил радостным согласием. Он и уехал. А я смог вернуться к своим проблемам.
Испытание артиллерийских телег произошло в назначенный день. Началось оно не удачно. До этого "артиллеристы" пользовались болванками-шарами, по весу и объёму они соответствовали шару-заряду. Управлялись они с ними лихо. Заряжали, стреляли. Всё было здорово! Но когда наступила пора использовать шары-заряды, тут всё и пошло кувырком.
Сначала объяснил им правила безопасности при зарядке. Наглядно показал, что может быть при неосторожном обращении с шаром-зарядом. Бросил в сторону специально изготовленный маленький шар-заряд. Он был раз в 10 меньше настоящего, но меня не подвёл. Взорвался громко. Действие второго зажигательного заряда показать "артиллеристам" и старшим офицерам показать не смог. Все дружно разбежались на километр от места взрыва, попрятались за камнями и возвращаться не хотели. Мои маты и уговоры ни на кого не действовали. Даже удары ногами сносили, молча, не открывая глаз. Пробовал таскать их за шиворот. Устал первым, а они так и остались изображать мёртвых. Гуд, Ор, Пал, Кат тоже были в числе этих упрямцев, а их кони удрали к конюшням. Поняв тщетность своих усилий, махнул на них рукой и сел возле артиллерийской повозки. Здраво рассудив, что на дожде и холодном ветре на каменистой почве долго лежать не будут.
Мой расчёт оправдался. Часа через два ко мне подошли Гуд и Ор. Остальные маячили на расстоянии. Подходить не решались. Гуд помялся и начал мямлить:
— Вы это, господин капитан небесной рати! Поймите! Это Вам фигня! Громыхнуло, блеснуло, подумаешь невиданное! А мы ведь только кандидаты в рать! Портки, простите за прямоту сменить всем бы нам, не помешало б. Земля, понимаете ли, очень мокрая. Позвольте? Мы быстро!
Позволил. Вернулось меньше половины. Остальные, как доложил Гуд, попросились на любые далёкие посты и заставы. Ибо они пострадали при беге и падении. Плюс лежание на ужасно мокрой и холодной земле. Это ведь вредно для здоровья? А его им беречь надо! Иначе как они смогут пройти испытание?
Испытание пришлось отменить. Это было самым простым решением. Для меня наступили тяжёлые дни раздумий в поисках решения этой проблемы. Заниматься ничем не мог. Думал днями и ночами.
Сначала решил удвоить "артиллеристам" денежное содержание. В моём времени это подействовало бы точно. Но здесь это прошло бы вряд ли. Сам внушил наёмникам высшую цель в жизни и теперь пожинал результаты. Деньги для моих воинов, как и все земные блага значения не имели. Понимая всё, этот вариант их поощрения отбросил. Начал перебирать другие варианты. Главная проблема была в том, что "артиллерийские экипажи" уже полгода регулярно тренировались. Умели разворачиваться и вести огонь, исполнять манёвры. Набирать и обучать новых артиллеристов? Требовалось время. А было ли оно? На этот вопрос ответа не знал. Да и вряд ли кто-то мог заглянуть в будущее, подсказать мне ответ. Думал два дня и меня осенило! Решение было рядом, а я проходил мимо.
На подготовку ушло три дня. Ещё один день проверял инвентарь. Испытал всё сам, подключив обработанного добровольца. Всё получилось! И настал день истины.
С утра выстроил всех "артиллеристов". Прошёл вдоль строя и встав перед ними начал промывку мозгов:
— И так я принял решение уважить ваши просьбы и определить вас в другие подразделения!
Радостные лица и облегчённый вздох всех стоявших в строю были ответом на мои слова. Этого ожидал и отнёсся к их радости спокойно. Снова прошёлся вдоль строя и продолжил:
— Конечно, жаль! Великий Лабе метателей молний и огненных шаров очень ценит, он считает их лучшими воинами своей рати! Одно то, что воин попал в их ряды, уже считается наполовину пройденным испытанием. Ибо требует от воина самопожертвования, смелости и отваги. Но в ряды этих воинов, каждый вступает добровольно. Вы не желаете? Это ваш выбор! Можете расходиться! Завтра Гуд распределит вас по новым подразделениям. Удачи вам кандидаты в небесную рать! На прощание хочу представить вам первого добровольца-метателя. Он выбрал свой путь! Вал ко мне!
По этой команде от сиротливо стоящих "артиллерийских" телег ко мне подбежал воин. Красный кафтан и такие же бриджи. Шлем с двумя закопчёнными подъёмными стёклами. Панцирь с выбитыми на нём скрещёнными молниями и жёлтыми аксельбантами, на поясе короткий меч. Красавец! Мечта гусара!
Он подбежал и встал рядом со мной. Гордо смотря на стоявших перед ним воинов. Смотрел на них и я. Моё сердце радостно билось! Кислые лица стоявших были тем, что мне было нужно. Подлил и масла в огонь:
— Мы с ним сейчас начинаем боевые стрельбы! Жаль, что вы лишились такого шанса. Но это ваш добровольный выбор. Все свободны!