- Да скажите же, в чем дело? - спросил Ростом и налил себе вина из бутылки усача.
- Кровь мою пьют! - выкрикнул тот во всю глотку, словно вдруг протрезвев. - Обирают меня!
Ростом поставил свой стакан.
- Кто же, кто? - спросил я.
- Они! Не дают слова вымолвить! Хлеб-соль мои, вино мое, расходы мои, и мне же затыкают рот! "Соединимся!", "Объединим столы!" Сволочи! Трепачи!.. Там я был тамадой, а здесь - этот скопец, это ничтожество! И еще лишает меня слова! Меня! За моим же столом! У-у, морда! Взгляните, взгляните на этого выродка! Потомок Георгия Саакадзе, Тамары Георгиевны и Давида!..* Ух, мать твою!..
_______________
* Г е о р г и й С а а к а д з е - выдающийся грузинский
полководец и государственный деятель конца XVI - начала XVII вв.
Т а м а р а Г е о р г и е в н а - царица Тамара (1184 - 1213).
Д а в и д - царь Давид Строитель (1089 - 1125).
Компания за обеденным столом была уже в той стадии опьянения, когда нестройное пение и нечленораздельные выкрики, слившись в дикий рев, лишают людей последних проблесков разума.
- Это вы про своих друзей? - спросил я нашего гостя.
- Кто им друг?! Да я их...
- Ладно, ладно, успокойтесь!
- Молчать, болван!.. Батальон, сми-ир-но-о! Равнение на середину! Прямой наводкой - ого-о-онь!..
Мы не успели опомниться, как рука усача быстро описала в воздухе дугу, и бутылка, пролетев через весь зал, бомбой взорвалась, стукнувшись об угол дальнего стола. Звякнули осколки. Вслед за первой усач швырнул и вторую - нашу - бутылку.
- Ау-у-у-о-о! - грянуло оглушающим воплем, и озверелая, потерявшая человеческий облик толпа, вооруженная стульями, двинулась на нас.
Я помню: Ростом богатырским ударом в челюсть свалил усача. Через секунду и сам Ростом оказался на полу, с ним рядом. Тут на мою голову обрушился стул, и все вокруг пошло ходить ходуном. Закружились, запрыгали стулья и столы, под потолком вместо одной засияли сотни электрических лампочек. Потом откуда-то издалека долетела нежная трель милицейского свистка, и... мир поглотила кромешная тьма.
В этой тьме кто-то, подойдя, положил мне на плечо руку:
- Подымайся!
- Что вы сказали? - переспросил я.
- Подымайся и следуй за мной!
- Не могу... Не могу подняться, уважаемый!
Он обнял меня за плечи, приподнял и поставил на ноги.
- Следуй за мной!
Мы шагали долго: он впереди, я - за ним. У меня подкашивались ноги. Кругом была тьма-тьмущая, и лишь осиянная светом голова моего ведущего освещала мне путь. Наконец он остановился у черного дома с решетчатым окном и повелел:
- Войди в сей ковчег!
- Страшно мне! - сказал я, отступая назад.
- Войди в ковчег, человече! Се грядет день божьего гнева. И хлынут на землю грешную воды великие, и за сорок дней и сорок ночей сметут те воды с лица земли все живое, созданное волею господа нашего. Войди!
- В чем дело, уважаемый, в чем таком мы провинились? Объясните!
- Рек господь наш: исполнился мир сей скверны и непотребства, и ниспошлю я кары небесные на мир сей и на людей.
- Так и сказал?
- Так сказал господь, бог мой.
- Допустим. Но вы-то кто?
- Я? Я - Ной.
- Какой Ной?
- Тот самый!
- А-а-а! - Тут только я понял, с кем веду беседу" это был Ной, прародитель послепотопного человечества. Однако для своих лет он выглядел весьма бодро и весело.
- Где же ваши сыновья, почтеннейший Ной? Где Сим, Хам и Яфет?
- Ты есть сын мой, Заза!
- А звери где?
- Мы сами звери!
- А птицы?
- Мы же и птицы, и пресмыкающиеся... Не медли же, сын мой, входи в ковчег!
Разверзлась окованная железом дверь черного дома и...
...Я вошел в ковчег...
"ДЕСЯТАЯ ПЯТОГО"
Спустя три дня после описанных событий в вечерней городской газете "Тбилиси" появилось траурное объявление:
"Сестра Гуранда, зять Амаяк Алавердян,