Она легко поднялась, потянулась. Я подошел к ней и поцеловал ее в щеку. Щека была влажная и прохладная.
...Надзиратели мирно беседовали.
- Все? - спросил мой.
- Да! - ответил я.
- Так быстро?
- Да.
- Что с тобой, на тебе лица нет!
- Воздух там впертый!
- Это правда, - согласился он. - Вечно там воняет. Ненавижу ходить туда!.. Ну, пошли! Пока, Гоги! - попрощался он с тем, другим надзирателем.
- Будь здоров, Арсен!
...Гулоян и Девдариани играли в шахматы. Исидор читал книгу. Шошиа сидел, застыв как мумия, и глядел в потолок.
- Ну что? - спросил меня Девдариани.
- Принес! - Я бросил белье на нары и в изнеможении прилег.
- Видел женщин?
- Каких женщин?
- Прачек.
- Нет, они уже ушли.
- Да-а. Однажды мне пришлось пойти за бельем... Хуже нет, как глазеть на полуголых баб! - Девдариани встал.
- Куда ты? Играй! - удивился Тигран.
- Что играть, кретин, через один ход тебе мат! - ответил Девдариани и бухнулся на нары.
Я и Девдариани лежим рядом. Спит он или нет, трудно понять. Руки заложены под голову, глаза прикрыты... А мне после сегодняшнего случая не спится. Хочется поговорить с кем-то. Не для того, чтобы рассказать о своих похождениях! Не дай бог! Ребят хватит удар! Да и не поверят они. Кроме того, я вообще не охотник до подобных рассказов.
Девдариани спит... Шошиа? Нет, не спит... Каждый раз после разговора с Шошиа мне хочется плакать, умереть, проклясть все человечество!.. Тигран? Тигран - форменный бандит! Каждый его рассказ, о чем бы он ни был, обязательно кончается убийством. И что удивительнее всего: убийство выглядит у него просто и обыденно, словно бы речь шла о загородной прогулке... Исидор? О, беседа с Исидором - одно удовольствие! Но он спит, храпит вовсю...
Я вздохнул и отвернулся к стене. (Проклятая лампочка! Как она действует на нервы! Никак не привыкну к ее вечному тусклому мерцанию!)
- Что с тобой, парень?
Девдариани! Значит, он все же не спит! Слава богу!
- Не спится, Лимон!
- Влюблен?
- Странная у меня натура, Лимон. Стоит мне увидеть женщину, перекинуться с ней двумя словами, и я уже влюблен!
- Несчастный ты человек!
- Хуже того: скажем, стою я на улице. Кругом кишат люди. Пройдет мимо незнакомая женщина, случайно заденет меня взглядом, и мне уже кажется, что она выбрала именно меня и чуть не готова сейчас же выйти за меня замуж или в крайнем случае переночевать со мной, если я этого захочу... Ну, скажи, разве не дурак я?
- Ты счастливый человек!
- Почему?
- Потому что чувствуешь свою глупость.
- Вот сегодня... Только увидел прачку, и готово, влюбился... Так и маячит перед глазами...
- А Нуну разлюбил?
- Нет, ни к Маро тянет сильнее... как тебе сказать... физически!
- Ее зовут Маро?
- Да.
- Красивая?
- Черт их разберет! Здесь, в тюрьме, все женщины красивые!
- Да, это так...
Наступило молчание... Потом Лимон заговорил - не со мной, а скорее сам с собой:
- А она была правда красавица...
Я затаил дыхание, поняв, что мне предстоит выслушать исповедь Девдариани, что сейчас, прорвав наконец плотину, неудержимо хлынет все то, что наболело и накипело у него на душе с годами.
- ...На Майдане жил один рыжий еврей - Ефрем Бабаликашвили, вор. Когда-то мы вместе работали на десятом номере трамвая... Потом он стал промышлять золотом. Сейчас он в Израиле - уехал недавно. Так вот, однажды этот Бабаликашвили дал мне хорошее дело: Сололаки, Коджорская улица, бельэтаж, квартира зубного врача... Было это лет десять тому назад, но я помню все так, как будто это случилось вчера... Стоял июль, жара в тени до сорока градусов. Тбилиси как вымело - все спасались на дачах. А этот врач сидел дома, работал... В субботу, у него это был приемный день, я пошел на дело. Один. С перевязанной щекой... В коридоре - пациенты. "Кто тут крайний?" - спрашиваю. Никто не отвечает. Такой вежливой очереди, как у зубного врача, не сыщешь нигде, каждый готов пропустить тебя вперед... Ладно... Присел я себе, молчу. Дождался, пока ушел последний пациент. А дело уже к вечеру, темнеет. Вдруг выходит из кабинета щупленький такой человек в белом халате с закатанными рукавами. Зажег в коридоре свет, увидел меня, кивком головы пригласил войти и вернулся в кабинет. Я вошел за ним. Врач молча показал на кресло. Я сел. От одного вида бормашины, щипцов и прочих живодерских инструментов меня прошиб холодный пот, - с детства не переношу таких вещей... Врач поправил прикрепленный ко лбу никелированный диск, снял с меня повязку, большим пальцем правой руки больно нажал мне на подбородок и заставил раскрыть рот.
- Ну, какой зуб у вас болит? - спросил он несколько удивленно.
- Никакой! - промычал я и отвел его руку.
- Зачем же вы ко мне пожаловали?
- Как сказать...