Короткий ответ, мимолетная улыбка и обычный внутренний протест против всякой фальши:
- Ну конечно. Не понимаю, как ты вообще можешь столько времени проводить в одиночестве.
Он ступает на голый каменный пол коридора и прикрывает за собой тяжелую дверь.
- Мать была недовольна.
- На этот-то раз чем? - понимая, что сестра ни при чем, Креслин пытается подавить досаду. - Снова вспомнила о моей привычке проводить время в одиночестве? Или...
- Нет. Если тебе охота сидеть одному, ее это не волнует. Обычный мужской каприз.
- Ага, значит, дело в верховой езде.
Ллиз ухмыляется и качает головой.
- Ладно, не томи. Что не по ней?
- Твоя стрижка. Она находит ее слишком короткой.
Креслин издает стон:
- Ей не нравится, чему я учусь, не нравится, как я одеваюсь, а теперь еще и...
С верхней площадки винтовой лестницы, сложенной из столь прочных гранитных блоков, что они способны выдержать вес всего воинства маршала, они начинают спускаться к большому залу.
- И она права, - прерывает брата Ллиз. На сей раз ее голос звучит сурово, отчасти уподобляясь голосу матери. - Креслин, тебе необходимо усвоить манеры, приличествующие консорту. Побренчать на гитаре ты, так и быть, можешь, но уж скакать верхом тебе совсем не пристало. Я тоже недовольна.
Креслин непроизвольно ежится, задетый не сутью сказанного, а приказным тоном сестры.
- Она вечно недовольна. Ей не нравилось, когда я сбежал на зимние полевые учения младших стражей. А что дурного: мне удалось справиться с испытаниями лучше большинства из них. И мать сама разрешила мне участвовать в дальнейших поединках.
- Это не совсем то, что рассказала ей Эмрис.
- Эмрис не станет ее сердить, даже если обрушится Крыша Мира.
Шагая вниз по ступеням, они негромко смеются.
- Как твои упражнения на мечах с Хелдрой? - спрашивает Ллиз уже у подножия лестницы.
- Мне основательно достается. Она не щадит ни мою гордость, ни мое тело.
Ллиз тихонько присвистывает:
- Должно быть, ты делаешь успехи. Так говорят все старшие стражи.
Креслин качает головой:
- Успехи, пожалуй, есть, но не особые.
По сторонам арки, ведущей в пиршественный зал, застыли две воительницы. Креслин кивает стоящей слева, но та даже не моргает в ответ.
- Креслин! - укоряет брата Ллиз. - Это нечестно. Фиера на часах.
Креслин и без нее знает, что поступил неправильно. Он отмалчивается и устремляет взгляд в глубь трапезной. За столом на возвышении нет никого, кроме Эмрис, чего нельзя сказать о столах, расставленных прямо на гранитных плитах пола. За ними уже расселись многие обитатели замка, стражи и их консорты. Дети с попечителями усажены позади всех, возле входа, из которого появляются Креслин и Ллиз.
Креслин напрягается, зная: чтобы достигнуть помоста, ему придется пройти мимо передних столов, где полно стражей, не имеющих консортов.
- С ума сойти, какие мы сегодня мрачные, - подкалывает его Ллиз.
- Будешь тут мрачным, когда на тебя таращатся как на племенного жеребца, - цедит сквозь зубы Креслин.
- Чем дуться, лучше бы получал удовольствие, - невозмутимо откликается она. - Во-первых, этого все едино не избежать, а во-вторых, что плохого в искреннем восхищении?
Креслин, однако, предпочел бы добиться восхищения стражей по иному поводу. Недаром, он настоял на том, чтобы его обучали искусству биться на клинках, и тайком осваивал езду на боевых пони. Правда, ему не удавалось уделять этому столько времени, сколько хотелось бы, поскольку маршал заставляла его изучать каллиграфию и логику, так что по части верховой езды ему было далеко до большинства натренированных воительниц. Но в отношении клинков дело обстояло иначе. И это при том, что в бою стражи Западного Оплота не знали себе равных, благодаря чему его мать правила Крышей Мира и контролировала торговые пути, соединяющие восток и запад Кандара.
"...и все же он по-прежнему красивый юноша..."
"...острый, как клинок. Пронзит твое сердце и оставит истекать кровью".
"...спасибо, но на мой вкус он грубоват".
Креслин видит, что Ллиз с трудом сдерживает усмешку, и поджимает губы.
"...а я все-таки хочу попробовать, чтобы он..."
"...А чтобы маршал выпустила тебе кишки, как - не хочешь?"
Они поднимаются на помост, и сидящая у дальнего правого конца стола Эмрис встает.
- Милостивая госпожа. Милостивый господин... - голос командира стражей низок и строг.
- Садись, - кивает ей Ллиз.
Креслин кивает молча.
Ллиз поднимает брови: ведь пока не сядет он, не сядут ни она, ни Эмрис. Потом, когда придет маршал, все трое поднимутся снова. Креслин мог бы заставить их дожидаться маршала на ногах - ему случалось проделывать такое, но сейчас он не видит в этом смысла.
Юноша занимает свое место напротив Эмрис, и Ллиз, потихоньку облегченно вздохнув, садится рядом с братом на одно из трех кресел, поставленных лицом к залу и нижним столам.
Эмрис поворачивается к Ллиз.
- Зимние полевые испытания начинаются послезавтра.
Девушка кивает.
Креслин надеялся принять участие в этих испытаниях - ветры, не стихающие в Закатных Отрогах, могли обеспечить ему преимущество на лыжах. Но Эмрис обращается только к Ллиз. Тем не менее он смотрит на капитана вопросительно.