CXV
- Я старался действовать как можно осторожнее, да и Мегера мне помогала, но дожди все равно получились слишком сильными.
- Так ведь это как... как тончайшая резьба по дереву. Рука должна быть твердой, но чуткой, а это достигается практикой, - Клеррис смотрит на завесу моросящего дождя и поплотнее запахивает плащ.
- Прекрасно, но практиковаться мне негде, а положение у нас аховое. Весь остров скоро размокнет, я уж не говорю об испорченной погоде на большей части Кандара. Вот уже и рыбаки сетуют: солнца нет и улов может пропасть, потому что рыбу не удастся высушить. А сколько времени и сил пришлось потратить на починку стен и защиту полей от размыва! Но часть маиса нам все равно уже не собрать... его просто смыло. Этак можно вернуться к тому положению, с которого мы начинали, если не к худшему.
- Чтобы что-то исправить, нужно время.
- Да нету его, времени! И у нас, и, боюсь, у всего Кандара. Фрейгр рассказывает, что в Монтгрене горят луга.
- С чего бы это? Крестьяне не станут жечь свою траву, а гроз там не было с тех пор... О!..
- Вот тебе и "О!" Можешь не сомневаться, они во всем винят нас. Точнее, меня. Меня и отдельных изменников, вроде тебя и Лидии.
- Вот при таких обстоятельствах и нужно проявлять терпение.
- Я устал слышать про терпение и время. И то, и другое - роскошь, которой у меня никогда не было. Небесам ведомо, как я устал. Мы отвели воду, и ручьи иссякли. Ладно - я нашел в холмах за полями три новых источника... И что же? Два из них высохли в течение восьмидневки. Ежедневно я по полдня занимался опреснением морской воды, но ее все равно не хватало. Не измени я погоду, половина жителей острова была бы уже мертва, и кого бы в этом винили? Опять же меня!
- Ты преувеличиваешь.
- Не думаю! - Креслин умолкает, ожидая, не уличит ли его во лжи приступ тошноты. Но этого не происходит.
- Ты можешь искренне заблуждаться, - говорит понявший, в чем дело, Клеррис. - Магу, связанному гармонией, трудно произнести преднамеренную ложь, но это не делает его непогрешимым, когда он говорит то, что СЧИТАЕТ правдой, - Клеррис отворачивается от дождевой пелены. - В любом случае, погоду ты уже изменил. Пойдем, сядем у огня. Я расскажу тебе, что знаю, и мы вместе подумаем, что можно сделать.
Креслин кивает, но тепло очага не кажется ему привлекательным, и он мешкает на прохладной крытой террасе.
CXVI
- Что-то здесь не так, Хелдра, - маршал умолкает и, поправив пояс, на котором висит церемониальный меч, резко устремляется по коридору к входу в пиршественный зал.
- Возможно, все из-за погоды и несобранного урожая, - предполагает Хелдра.
- Креслин создает сложности для всех, не исключая нас, - с тихим смешком говорит Дайлисс. - Плохие урожаи означают сокращение торговли, а стало быть, и отсутствие денег, чтобы платить стражам. Правда, Вейндре говорит о больших деньгах, но пока что Сутия не положила на стол ни единой монеты.
- Они всегда были прижимисты.
- О, уж это-то нам известно, - маршал умолкает, приблизившись к входу в зал, у которого стоят два стража и паж.
- Маршал Западного Оплота! Честь и хвала маршалу Западного Оплота! возглашает паж ясным и звонким голосом.
Пройдя под аркой, маршал поднимается на помост. Хелдра следует за ней, но тут к наставнице бойцов подходит второй паж. Он обращается к Хелдре, она останавливается и отстает от Дайлисс. Их разделяет шаг, два шага, три...
В углу пиршественного зала раздаются громкие щелчки, и оттуда со свистом летят арбалетные стрелы.
Сраженная первым же выстрелом, Хелдра валится на полированный камень пола.
Маршал еще держится на ногах, но спустя миг падает и она.
- Целительницу! Скорее! - слышится чей-то крик. Почетная стража маршала обнажает клинки, и сутианская знать бросается к выходу из зала. На каменной галерее, где обычно находятся сутианские стражи, валяются брошенные разряженные арбалеты.
На помосте целительница осматривает тела и качает головой. Маршал лежит ничком: три стрелы пробили ей спину и грудь. Хелдра сражена одной-единственной стрелой, пронзившей шею.
CXVII
Мегера стремительно отводит клинок работающей с ней в паре женщины, так что та едва не теряет равновесие, и сама делает выпад.
- Неплохо! - Шиера переводит взгляд со стража на регента. - Но и не слишком хорошо. Сколько можно говорить, что сражаться следует как в настоящем бою. Нанесла удар - тут же возвращаешься в стойку, а не ждешь, опустив меч, пока тебе вспорют живот. Подними клинок повыше, вот так... Это относится и к тебе, Пиетра, - шагнув вперед, Шиера выправляет положение деревянного меча. - Держи под таким углом, и тебе будет легче отвести любой выпад.
Пиетра кивает.
Мегера тоже кивает, ловя себя на том, что рука сама меняет угол наклона клинка. Потом она утирает мокрый от моросящего дождика и пота, лоб.
- Ну, на сегодня все.
- Спасибо, милостивая госпожа, - Пиетра кивает еще раз.
- Спасибо.
Мегера возвращает на место деревянный меч, берет свой клинок и быстрым шагом направляется в цитадель.
CXVIII
Сидя на деревянном стуле, который он приспособил для своих бдений наедине с ветрами, Креслин тянется чувствами на запад, к Кандару и Монтгрену. Как и всегда с того времени, как он начал эти регулярные осмотры, в водах близ острова нет никаких судов, кроме рыбачьих лодок и трехмачтового барка, возвращающегося в Нолдру.
Достигнув с помощью ветров истомленных засухой земель, юноша видит белые миазмы, окутывающие ныне не только Фэрхэвен, но и Монтгрен.
Долина за долиной открываются перед ним, и над многими поднимаются клубы дыма: сухая трава лугов горит, словно трут. Однако в Мотгрене нет чужих солдат, лишь тут и там вспыхивают крошечные белые огоньки, причем ни один из них не появляется близ Вергрена.
Солдаты явятся позже, гораздо позже.
Креслин встает, выходит из комнаты и направляется на террасу, над которой висит холодный туман.
Уловив, что Мегера заканчивает упражнения с мечом, юноша размышляет о том, с кем сначала увидеться - с ней или с Клеррисом. Потом берет свой короткий клинок, безуспешно ищет отлучившуюся куда-то вместе с дочуркой Алдонию, колеблется, идти пешком или ехать, но в конце концов решает, что верхом будет быстрее. Да и Воле не повредит разминка.
Лошадь ступает быстро и уверенно, оставляя отчетливые следы копыт на вязкой красноватой глине дороги, ведущей на север, к строению из черного камня, возможно, воплощающего в себе надежду на торжество гармонии.
Торжество гармонии? Эта мысль кажется Креслину слишком претенциозной.
День стоит прохладный и влажный. Над головой плывут тяжелые серые облака, однако и поселение, и гавань лишь слегка подернуты туманной дымкой. Рыбаки увели свои лодки в море, так что у пристани осталась лишь "Звезда Рассвета" да полузатопленное суденышко. Креслин напоминает себе, что и эту скорлупку не мешало бы привести в порядок.
Мегера встречает его на пороге цитадели с поджатыми губами.
- По-моему, суженый, ты заглядывал на ристалище, когда мы упражнялись? Ведь правда? - ее бледное, спокойное лицо совершенно не отражает бушующей внутри бури.
- А что, нужно было? - шутливо отвечает Креслин, стараясь скрыть свои чувства.