Она уходит. На сей раз девочка не с ней - не иначе, спит в своей колыбельке.
Креслин выходит на террасу. Дождь прекратился, небо затянуто туманной дымкой, и Креслин, не рискуя промокнуть, присаживается на каменную ограду. Едва разносящийся во влажном воздухе стук копыт по мягкой глине возвещает о приближении Мегеры, как юноша встает и спешит к конюшне.
Стоит ему войти, и Вола поднимает голову и ржет. Креслин пребывает в растерянности, толком не зная, должен ли он утешать Мегеру или же нуждается в утешении сам.
- А это имеет значение? - спрашивает Мегера с кривой улыбкой, прежде чем спешивается.
Они обнимаются, хотя она еще держит в руке поводья.
- Отпусти, - говорит женщина, - или я за последствия не отвечаю.
Креслин краснеет.
- Я позабочусь о Касме.
- Спасибо.
Мегера уходит, а он расседлывает ее кобылу и, положив сбрую на место, спешит на террасу, где, свесив ноги с уступа, сидит, дожидаясь его, Мегера.
- Еще раз спасибо, - говорит она.
Он пожимает плечами, садится рядом с ней и спрашивает:
- Что думает Шиера?
- Беспокоится, но Лидия уверяет, что дождь поспел как раз к созреванию ябрушей, а трава на лугах начинает появляться снова. День-другой - и мы сможем пускать коней попастись. Но...
- Но?
- Как же без "но". Продуктов для зимовки все равно не хватит, тем паче что из Монтгрена, как я понимаю, ждать уже нечего.
- Мне жаль... я имею в виду Корвейла.
- Суженый, от нас мало что зависело.
Он крепко сжимает ее руку:
- Если бы я только узнал заранее...
- В жизни всегда так.
- Знаешь, а ведь "Грифон" на пути к нам. Ума не приложу, как Фрейгру удалось выйти в море.
- Ну, ты ведь тоже приложил к этому руку. Я почувствовала.
- А, насчет военной шхуны? Да, я развел корабли ветрами, но удивительно, что ему вообще удалось поставить парус и выйти в море. Небось еще и набил трюм припасами. Фрейгр - предусмотрительный малый.
- Нам бы все сгодилось.
Некоторое время они сидят молча, потом Креслин нерешительно спрашивает:
- А Лидия не разузнала ничего нового о... о маршале?
- Нет. Ничего, кроме того, что власть унаследовала Ллиз. Купцам известно одно: нынче в Западном Оплоте новый маршал.
- Я должен бы почувствовать... хоть что-нибудь.
Мегера касается его руки:
- Она ведь сама не хотела, чтобы ты был с ней так близок.
- Да, но... но хоть что-то... - бормочет Креслин, глядя на волны Восточного Океана.
Подернутое облачной дымкой небо темнеет, а густой туман с началом сумерек превращается в мельчайший моросящий дождичек.
- Обед будет поздно, - предупреждает Мегера.
- Знаю. Алдония много времени проводит с Лидией.
- Я предлагала помочь ей со стряпней, но она сказала, что это ее работа, - Мегера улыбается, - и попросту выставила меня с кухни.
- Да, она имеет особое представление о своем долге.
- Ты тоже, - Мегера пожимает Креслину руку.
Он рассеянно отвечает на пожатие, не в силах выкинуть из головы белую хмарь, под которой погребен Монтгрен. Мегера убирает руку, но они остаются на месте, не замечая моросящего дождика.
- Креслин, пока мы ждем, ты не мог бы... Мне кажется, сейчас песня была бы...
Он прокашливается, сглатывает и облизывает губы.
В тех высоких горах, в самый ясный из дней
Вспомнил я о любимой, подумал о ней...
Ноты звучат холодной медью, и Креслин ежится:
- Как-то... не получается.
- Прости, я не хотела... - она снова касается его руки.
- Ничего.
Но не спетая песня не дает ему покоя, пока в дверях, к радости их обоих, не появляется Алдония.
- Это ж надо додуматься, сидеть тут в темноте под дождем! Вот заболеете, а нам что прикажете делать? Каково будет людям остаться без регентов? А обед, между прочим, уже готов. Прошу к столу, - призывает она, взмахнув, как клинком, деревянным половником.