- Она чувствует себя обманутой, и что бы ты ни сказал, сейчас это не поможет. Но ей придется справиться с этим, и рано или поздно она справится. С твоей помощью.
- Одно время я мечтал о ней. Ты знаешь.
- Знаю. И она знает, и Мегера. Но то было в другом мире.
Креслин кивает. Слова "в другом мире" звучат в его голове на протяжении всего пути из цитадели к конюшне. Меньше чем за два года весь Кандар изменился... неужели только из-за него и Мегеры?
Проходя через ристалище, Креслин примечает знакомую русую голову, быстро скрывающуюся в казармах, недавно построенных для новоприбывших стражей.
- Добрый день, милостивый господин, - воительница, обучающая младших стражей, салютует ему деревянным мечом.
- Добрый день.
Взгляд Креслина задерживается на дверном проеме, где только что исчезла Фиера. Он идет дальше по мощеному двору, словно пробираясь лесами Закатных Отрогов. Как будто путь его лежит к башням заката, где укрепились демоны света. Стражи пропускают его, раздавшись в стороны.
Мрачный, как буря, мечущая с небес громовые стрелы, он садится на лошадь, которая, чувствуя настроение хозяина, даже не подает голоса.
Лишь когда Креслин добирается до Черного Чертога и начинает расседлывать кобылу, Вола старается приободрить его ржанием.
- Все не так плохо, лошадка, - говорит он ей, вешая на место сбрую и бросая в кормушку одну из немногих оставшихся овсяных лепешек. - Нам всего-то и надо, что месяца этак за три переделать весь остальной мир. На, полакомься. Боюсь, следующая возможность представится нескоро.
Войдя в дом, Креслин останавливается возле кухни, ощутив присутствие Мегеры. Но обращается к нему не жена, а Алдония:
- Прошу прощения, милостивый господин, - говорит она из-за плотной, несмотря на два открытых окна, завесы пара, подняв глаза от горшка с супом. - Может быть, милостивый господин придумает что-нибудь насчет хлеба?
- В каком смысле?
- Да в том, что весь наш хлеб вышел, а где взять еще, я не знаю.
- И я не знаю. "Звезда Рассвета" вернется не раньше чем через восьмидневку, к тому же в Кандаре засуха, так что Фрейгру будет трудно раздобыть муку. Лидия говорит, что первый урожай маиса можно снимать через пару дней, но прежде чем молоть зерно, надо его еще и просушить.
- Так у нас и маисовой муки нет? Где ж это слыхано, чтобы даже богачи не имели маисовой лепешки!
- Нас едва ли можно назвать богачами, Алдония.
- Рыбаки считают тебя великим и могущественным господином, а кто я такая, чтобы спорить с людьми, бороздящими Восточный Океан?
- "Великий господин", - хмыкает Креслин. - Уж ты-то знаешь, что мы едим и во что рядимся. Нашлись "великие господа"!
- У людей и того нет.
- Знаю, Алдония. Знаю.
- А что ты еще знаешь? - спрашивает подошедшая Мегера. Волосы ее обернуты полотенцем, а тонкая голубая ткань так липнет к влажному телу, что у Креслина захватывает дух. - А... это ты точно знаешь. Не распаляйся, суженый, я устала. Денек выдался тот еще, один идиот... даже вспоминать о нем неохота. Но так или иначе мы лишились целого тигля цветного хрусталя, она поправляет полотенце на голове. - Так все-таки, суженый, о чем шла речь? Что ты там такое знаешь?
- Что... что муки у нас почти не осталось, а у рыбаков ее еще меньше.
- А... - она поджимает губы. - Об этом и меня спрашивали. Вся надежда на "Звезду Рассвета". Когда ее ждать?
- Не раньше чем через восьмидневку. И надежда слабая.
- Послушайте, вы оба, - вмешивается Алдония, - сколько можно переживать из-за того, чему вы все одно не в силах помочь? Вот тебе, милостивый господин, лучше пойти да помыться - а там и за стол. Сегодня у нас наваристая рыбная похлебка и немножечко белых водорослей.
- О, они повкуснее бурых.
Мегера поднимает брови.
- Надеюсь, ты не возражаешь против десерта из корешков куиллы? спрашивает юноша.
Она качает головой:
- Я пойду оденусь к обеду. Надеюсь, и ты, суженый, будешь выглядеть за столом прилично.
Мегера выплывает из кухни, а Креслин, ухмыляясь, направляется к умывальной. Побеспокоиться о завтрашнем дне можно будет и с его наступлением.
CXXX
- Ну, теперь им конец. Те немногие деньги, что остались от казны Западного Оплота, не спасут их от медленной голодной смерти.
- Да, похоже, ты их прижал, - соглашается Гайретис.
- Думаешь, им удастся вывернуться и сейчас? Но как? Денег у них в обрез. А вот голодных ртов с каждым днем будет прибывать. Мы препятствуем торговле с ними, но не мешаем переселению на остров желающих, - Хартор облизывает мясистые губы.
- Их казна пуста, а цены на провизию мы подняли до небес. Засуха и запрет на торговлю доведут их до голодной смерти.
- А ну как они отправятся на восток?
- У них всего один корабль, способный пересечь Восточный Океан. А поскольку раньше этот корабль принадлежал Хамору, император вполне может пожелать вернуть свою собственность. - Хартор прикасается к амулету.
Гайретис устремляет взгляд в зеркало. Белый туман рассеивается, открывая стоящее на склоне холма поселение. Глаза мага расширяются.
- Хартор, ты только взгляни! - говорит он.
- А что там такого?
- Город, вот что! Настоящий город с новыми зданиями и с цитаделью в три раза больше, чем была старая крепостца герцога. И они понастроили все это меньше чем за год!
- А еще через год этот городишко будет заброшен.
Худощавый чародей вздыхает, и изображение в зеркале затягивается белым туманом.
- Вот уж не знаю. А вдруг Риесса устроит нам неприятности?
- Что она может сделать?
- Например, послать им снеди и денег.