- Клинок?
- Мой.
Перед тем как повернуться, худощавый еще раз буравит Креслина взглядом.
- Хайлин, ты собираешься его впустить? - ворчливо спрашивает торговец.
- Не хочешь пускать, так не пускай сам. Он для тебя не опасен... во всяком случае, пока ты не сунешь нос не в свое дело.
- Ладно, сам так сам, - торговец вразвалку направляется к Креслину. Ну, мальчонка... Как тебя сюда занесло?
- Направляюсь на восток, сюда завернул по дороге. А теперь позвольте...
Креслин огибает торговца и делает шаг к входной двери.
- Я не закончил! - тяжелая рука хватает юношу за плечо.
Спустя мгновение Креслин обнаруживает, что занятия со стражами не прошли даром: тело отреагировало прежде, чем он успел о чем-то подумать.
- Я сверну тебе башку... - бормочет валяющийся у его ног торговец.
- Это вряд ли, - слышится новый голос. На пороге, в проеме открытых дверей, стоит плотного сложения седовласая женщина. - Парнишка старался вести себя вежливо, а тебе, Деррилд, приспичило распустить руки. Что не свидетельствует о большом уме. Твой человек не советовал тебе связываться с пареньком, потому что, в отличие от тебя, сразу распознал в нем бойца. Молодой - не значит неумелый.
Она повернулась к Креслину:
- Что же до тебя, юноша, то ты неплох и с виду, и в рукопашной. Однако гостеприимство на постоялых дворах стоит денег.
- Я не хотел неприятностей, хозяйка, - с полупоклоном произносит Креслин. - Каков здешний тариф?
Он говорит на языке Храма, понимая, что его произношение сильно отличается от говора торговца.
- Тариф? - озадаченно переспрашивает женщина.
- Ну, сколько причитается за еду и пристанище?
- А, плата... Четыре серебряника за комнату и один за обед.
Пока еще юноша может позволить себе подобные траты, однако, понимая, что сумма весьма высока, всем своим видом выказывает удивление:
- Пять серебряников?
- Да, недешево. Но мы должны покупать припасы.
- Хозяйка, три - это уже вымогательство, а пять серебряников откровенный грабеж. Даже в том случае, если за эти деньги меня поселят в комнате, достойной королевы.
По лицу женщины пробегает улыбка - возможно, ей понравились его слова.
- Ради такого смазливого личика, как твое, я готова ограничиться вымогательством, причем с возможностью окунуться в горячую ванну. Постояльцев нынче немного, так что ты даже сможешь спать один, хотя... она меряет его пристальным взглядом.
- Ванну, - презрительно хмыкает вставший на ноги торговец, - женская блажь, вот что это.
- Ванну и питание? - уточняет Креслин, стараясь не обращать внимания на выразительный взгляд женщины.
- И питание. Только без горячительных напитков, - хозяйка берется за метлу и уже более суровым тоном добавляет: - Но деньги вперед.
Креслин смотрит на облака над головой и кивает.
Впустив юношу и закрыв обе створки дверей, женщина ждет, пока он выуживает из кошелька три серебряные монеты. Он радуется тому, что монеты более крупного достоинства зашиты в тяжелый дорожный пояс.
Хозяйка отводит его в комнату, где имеется двуспальная кровать, узенький, в две пяди шириной, стол и фитильная лампа.
Каменный пол ничем не застелен, а единственное окошко больше походит на щель.
- Смотри, тут есть даже подушка и покрывало! - восклицает седовласая содержательница постоялого двора.
- Ты упоминала ванну.
- Да, ванна прилагается к комнате.
- А к ванне - хорошее полотенце, - добродушно дополняет Креслин.
- Да ты разоришь заведение, молодчик!
- Может быть, стоит начать с купания? - произносит Креслин, чувствуя, что весь пропах потом.
- Как пожелаешь.
Пропустив мимо ушей предложение оставить вещи в комнате, юноша следует за хозяйкой с заплечным мешком и мечом. Ванная комната заставляет его вспомнить о презрительном хмыканье грузного торговца: она представляет собой крохотное помещение с двумя углублениями в каменном полу, куда струится вода из подземного горячего источника. От нее исходит запах серы, но такие мелочи ничуть не омрачают радости юноши. Первым делом он достает бритву и сбривает свою щетину, ухитрившись порезаться всего пару раз. Вымывшись сам, Креслин стирает и как можно суше отжимает пропотевшее нижнее белье, надевает вынутую из котомки чистую смену, облачается в кожу и возвращается в свою комнату.
Заперев дверь изнутри, он развешивает полотенце и влажную одежду на нижней спинке кровати, бросается на постель и почти сразу засыпает.
"Клинг... Клинг..."
Звук колокольчика заставляет Креслина подскочить. Сколько же он проспал? Всю ночь? Сумерки за окном могут с равным успехом оказаться и вечерними, и предрассветными. Он садится, нашаривает огниво и зажигает лампу, после чего трогает развешенное на спинке кровати белье. Оно влажное, а до утра бы, пожалуй, высохло.
Натянув сапоги и закинув котомку за спину, он отодвигает засов и выходит в смутно освещенный коридор.
Из дюжины столов в обеденном зале заняты четыре. Креслин устраивается за маленьким столиком, рассчитанным на двоих, и кладет котомку на пол себе под ноги. Он старается не замечать пристальных взглядов давешнего торговца - тот сидит неподалеку за круглым столом. В компании с ним пребывают незнакомый рыжий бородач, хозяйка и еще трое мужчин, вооруженных мечами.
Еще одна женщина, такая же седая, но в сравнении с хозяйкой гостиницы весьма худощавая, подходит к столу Креслина, вытирая руки о некогда белый фартук.
- У нас есть тушеная медвежатина, пирог с дичью, эль и красное вино. Но вино за отдельную плату.
- А что бы ты взяла сама?
- А, особой разницы нет. За серебряник сверху можно получить пару бараньих отбивных.