Решительно не понимая, как он должен искать дорогу, ориентируясь по месту, до которого даже и не доедет, Креслин тянется к обдувающим его ветрам в попытке определить местонахождение помянутой Большой площади.
Площадь - действительно большая и наполненная народом обнаруживается, но обнаруживается и кое-что другое. Невидимый обычным взором, но висящий над городом, как облако, красновато-белый дымок. Даже от мимолетного соприкосновения с ним у Креслина выворачивает желудок, так что ему, едва найдя площадь, приходится отпустить ветра.
Прежде чем рефлексы и навыки позволили ему совладать с головокружением, он заметно покачнулся в седле.
- Эй, ты в порядке?
- Все нормально, - тыльной стороной ладони юноша вытирает выступивший на лбу пот. Он действительно приходит в норму, однако, даже расседлывая копей и мулов возле конюшни "Золоченого Овна", не может не думать о странной пелене, окутавшей город.
Деррилд выходит из гостиницы с угрюмой физиономией.
- Давайте разгружайте мулов, - распоряжается он. - Кладовки для товаров вон там.
Креслин и Хайлип молча обмениваются взглядами.
- Завтра поутру, перед отъездом, вам придется вычистить стойла, объявляет купец, в то время как оба охранника таскают мешки в чулан с крепкой, из обитого железом красного дуба, дверью.
- Мы в конюхи не нанимались, - бросает Хайлин, остановившись с мешком в руках.
- Знаю. За это получите дневную плату.
- Так и быть, но только на этот раз, - говорит худощавый наемник, передавая мешок Креслицу, который ставит его в дальний угол.
- Договорились, - вздыхает торговец, укладывая какие-то снятые с повозки небольшие пакеты и коробки. - Кладовка вроде надежная, - косится он на дубовую дверь, - но знаете что... Мешок с порошком глазури ставьте последним.
- Так, чтобы он упал, если дверь откроет кто-нибудь посторонний? уточняет Хайлин.
Деррилд хмуро кивает:
- Как ни жаль хорошего порошка, по что тут поделаешь. Воров везде полно, даже в Фенарде. А по правде, так тут ворюга на ворюге.
- А что, разве нельзя хранить, самый ценный товар в своей комнате?
- То-то и оно, что нельзя. Какой-то новый указ префекта. По пути, в "Медном Козероге", я пробовал договориться, но они сказали, что за соблюдением указа строго следят. В прошлом году две гостиницы загорелись. Из-за каких-то идиотов, возивших лай-корень.
- Лай... что? - вопросительно поднимает глаза Креслин, в то время как Хайлин взваливает на него очередной мешок.
- Корень из южных болот. Сухой он горит почти как демоново пламя, и всякий, у кого есть хоть чуточка ума, возит его завернутым в мокрую парусину.
Завидев появившегося в конюшне мальчишку-прислужника с охапкой сена, Деррилд окликает его:
- Эй, малец! Где тут стойла пять, шесть и семь?
- Э-э... - мальчик выпрямляется.
- Стойла пять, шесть и семь?
- Вот они, почтеннейший, прямо перед тобой. Пустые стойла... а номера написаны сверху, па балках.
- Теперь вижу. А как насчет корма для наших бедных животных?
- Сейчас отнесу вот это и займусь.
Он тащит охапку чуть ли не с него размером к первому стойлу, где стоит здоровенный вороной жеребец.
Покончив с вьюками, Креслин и Хайлип начинают помогать Деррилду разгружать повозку.
- Гостиница переполнена, так что нам всем придется ночевать в одной комнате, - сообщает купец. - Но по тюфяку найдется для каждого.
Креслин укладывает еще два кожаных мешка и останавливается. Больше ставить нечего, не считая двух мешков с порошком глазури, которые Хайлин осторожно придвигает к узкой дубовой двери.
- Вот-вот, то, что надо, - с этими словами Деррилд вешает на дверь кладовки тяжелый железный замок. - Так, теперь заводите животных в стойла, а я разыщу того мальчишку.
Грузный торговец закидывает за плечи котомку с вытащенными из разных тюков мелкими пакетами и удаляется.
Креслин отводит на место своего мерина и, поскольку стойла двойные, возвращается за мышастым Хайлина. Наемник тем временем успевает поставить в одно стойло двух вьючных мулов, оставив последнее для самого крупного, запряжного.
Откуда-то из глубины конюшни доносится бас купца и бормотание мальчишки. Когда Креслин выходит из стойла, оказывается, что Деррилд допек-таки прислужника, и тот засыпает корм в ясли.
- А теперь и мы перекусим, - заявляет торговец.
- Мысль дельная, - отзывается Хайлин, закидывая свою торбу за спину.
Креслин кивает. Его котомка висит на плече.
Обеденный зал "Золоченого Овна" полон кухонного чада и запахов пролитого вина и эля. Из трех свободных столиков Хайлин выбирает тот, что ближе к стене, и садится лицом к выходу.
- Опасаешься неприятностей? - любопытствует Креслин.
- Нет, здесь я ничего дурного не жду. Но не вижу смысла изменять хорошей привычке, куда бы меня ни занесло. Кроме того, порой лучше избежать стычки, чем одержать в ней победу.
- Странное высказывание для наемника, - замечает Креслин, стараясь поровнее установить стул на широких покоробленных половицах.
- В самую точку, - бурчит Деррилд, поворачиваясь к юноше. - Ты, я гляжу, не дурак, да и говоришь чем дальше, тем бойчее. Уж на что у тебя был чудной выговор, а нынче его почти не слышно.
- Понимаешь, - говорит Хайлин, - всякая стычка обычно заканчивается тем, что или тебя поранят, или ты кого-нибудь уделаешь. Но во многих городах на такие вещи смотрят с осуждением, и, ежели местному жителю причинен ущерб, всячески стараются наказать обидчика. А в результате может случиться, что вместо положенной платы ты получишь срок и отправишься мостить дороги, а то и угодишь на виселицу. В городе не то что на большой дороге: драться здесь следует лишь в крайнем случае. Эй! - машет он трактирной служанке, худощавой женщине неопределенного возраста. - Принеси нам чего-нибудь выпить!
- У нас есть красное вино, мед и клюквица, - в голосе прислужницы усталость соседствует с раздражением. - Что подать?
- А что за клюквица? - спрашивает Креслин.
- Ягодный сок, красный, как вино, но не хмельной. Женский напиток.
- Вина! - басит Деррилд.
- И мне! - добавляет Хайлин.