- Ты уделал еще одного малого, но он зацепился за стремена, и его унес конь, - невыразительным голосом произносит Хайлин.
Креслин трясет головой, желая унять дрожь и в то же время не желая верить услышанному:
- Не может быть. Я просто поскакал им навстречу...
Один из убитых, лучник, лежит навзничь, и лицо его покрыто ледяной коркой. Конечно, вечер прохладный, но ведь не настолько! Не мог человек оледенеть за несколько мгновений!
Креслин сглатывает, отгоняя память о том, как мысленно призывал ветра с Крыши Мира.
Другой разбойник, низкорослый малый в темной тунике и штанах, лежит, уткнувшись лицом в лужу.
- Я не знаю, кто ты такой, Креслин, и предпочитаю не выяснять.
- Да я... я вообще никто.
Не находя слов, юноша машинально вытирает клинок о какой-то свисающий с седла лоскут и вкладывает в ножны.
- Как и сама смерть, приятель.
Спешившись, Хайлин склоняется над трупом вожака разбойников и взмахивает клинком, рассекая кожаный ремень. Вернувшись, он бросает Креслину тяжелый кошель:
- На, спрячь.
Юноша растерянно сует кошель в котомку. Хайлин вскакивает в седло.
- Перевьючь свои седельные сумы на этого коня и поехали. С покойниками пусть разбираются местные. Против живых разбойников у них кишка тонка, а на это, может, и сгодятся.
Не переставая удивляться тому, как быстро все произошло, - лучник прицелился в него, а спустя несколько мгновений четверо (если верить Хайлину) разбойников были уже мертвы, - Креслин вручает наемнику поводья вороного и, бормоча себе под нос "Да не мог я все это натворить, не мог...", бредет по грязи к мерину. На лошадиной морде видны темные пятна: кровь или грязь, в темноте не разобрать, да это и не имеет значения. Юноша снимает свои сумы и крепит их к разбойничьему седлу - оно куда лучше того, что дал ему Деррилд.
Успокаивая вороного легким прикосновением, юноша взлетает в седло, настолько легко, насколько позволяет усталость.
Грохочет отдаленный гром. Небо начинают затягивать тучи.
- Трудно поверить, что ты не из числа этих бесноватых стражей, бормочет Хайлин. - И с конем вон как ловок... Да и дерешься на их манер.
- Я у них учился.
Почему бы и не сказать часть правды?
- Верю... - Хайлин по-прежнему отводит глаза. - Это кое-что объясняет... Хотя насчет лучника...
Насчет лучника Креслин и сам не все понимает: ясно лишь, что это его рук дело. Глубоко вздохнув, он направляет коня на свет, к постоялому двору. Сейчас, сегодня о лучнике лучше не думать. И без того с каждым новым поступком оказывается, что он знает о себе еще меньше, чем думал. Мороз пробегает по коже, хотя на улице не так уж и холодно.
"Ззззэз..."
Креслин устало качает головой. Надо же, похоже кое-что вовсе не меняется.
Снова начинается дождь, только на сей раз холодный. Не то что утром.
XXVI
Бросив взгляд направо, Креслин видит лишь камни, перемежаемые островками скопившегося в лощинах застарелого льда. Рассветные Отроги ниже Закатных, но кустов и деревьев на здешних склонах гораздо меньше, а почва (там, где есть почва, а не голый камень) заметно суше. Как будто весь снег выпадает на Крышу Мира, так и не достигая равнин Галлоса.
Над узкой тропой разносится пронзительный крик, сопровождаемый хлопаньем крыльев: черный стервятник улетает по направлению к Джеллико. Черный, однако Креслину не требуется напрягать чувства, чтобы уловить присутствие белой порчи. Ну что ж, возможно, это падальщик и соглядатай. Однако птицы летают и над равниной, а здесь, в горах, на худой конец нет гнуса. И прохладно.
Правда, прохладно только на взгляд Креслина. Его парка распахнута, а вот трясущийся на козлах повозки Деррилд кутается в тяжелый тулуп. Да и Хайлин не думает расстегивать подбитую мехом куртку.
Разбойничий вороной, более резвый, чем костлявый мерин, норовит вырваться вперед, и Креслицу приходится сдерживать его, поглаживая по холке.
На резком повороте колеса скрежещут на неровных камнях. Двухколесная повозка Деррилда худо-бедно проходит, тогда как обычный фургон мог бы здесь застрять или опрокинуться.
- Неужели через Рассветные Отроги нет дороги пошире? - обращается Креслин к Хайлину.
- Южная будет вдвое шире.
- А почему мы поехали не по ней?
- Потому, - бурчит с козел Деррилд, - что она не только шире, но и длиннее. Ехать по ней на пять дней дольше, а значит, еще пять дней я должен буду платить вам и оплачивать гостиницы. И торговать начну на пять дней позже.
- А... - Креслин умолкает. Сам-то он получает крохи, но Хайлин наверняка берет по серебрянику в день. Пять серебряников, а еще ведь стол и ночлег...
- И не забудь, серебряная макушка, - гудит бородач, - чем короче каждая поездка, тем больше их я могу сделать. Или, наоборот, побольше времени посвятить своей лавке.
Креслин вздыхает, жалея, что затронул эту тему.
- К тому же, - бубнит торговец, - здешняя тропа безопаснее, потому как богатые караваны тащатся по южной дороге и поживы для разбойников там больше. Конечно, разбойники встречаются не каждый день, но...
Хайлин глядит на него с ухмылкой и незаметно пришпоривает коня, чтобы отъехать подальше от повозки.
- Конечно, - гнет свое Деррилд, - к приключениям я не рвусь, в моем-то возрасте... Но мужчине, ежели у него жена, две дочки и всего один сын, волей-неволей приходится пошевеливаться. К тому же торчать безвылазно в лавке и отращивать пузо - тоже не дело. Разъезды нужны, но все хорошо в меру; по возвращении домой мне неохота даже смотреть на лошадь или повозку.
- Но раз уж ты все равно ездишь, так почему по таким скверным дорогам?
- Дороги! - фыркает торговец. - Да разве это дороги! Настоящие дороги - это те, что ведут из Лидьяра в Фэрхэвен и из Фэрхэвена к Рассветным Отрогам. Маги - те умеют строить хорошие дороги.
- Так почему же мы ими не пользуемся?
- Потому, молодой дуралей, что ездить там же, где и все, - значит попусту терять деньги. Будешь таким же, как все, - и разоришься. Взять хоть бы тебя. Ты боец. Будешь драться, как все, - скоро станешь покойником. Верно?
- Пожалуй, что так, - соглашается Креслин.
Снова слышится птичий крик. Падальщик облетает окаймленную скалами лощину, чтобы усесться где-нибудь в неприметном месте.
- Чтобы добиться успеха, надо делать то, чего не делают другие, наставительно гудит Деррилд. - Это относится к любому занятию. Умение и готовность рискнуть всегда вознаграждаются. И, - добавляет он, - быстрота. Уж это, судя по тому, как прытко ты машешь своим мечом, тебе понятно. Вот почему мы не делаем остановок и не торгуем по дороге. Чем быстрее доберемся до места, тем больше будет барыш.
Креслин кивает, уставясь в спину Хайлина.