- Это незаметно.
Она спешивается, ведет лошадь к травянистой полянке под раскидистым дубом: Привязывает поводья к столбу, выступающему из ограды, и садится на широкий плоский камень.
Креслин тоже привязывает коня и, даже не успев еще приблизиться к незнакомке, неожиданно ощущает протянутую между ними тончайшую нить. Улавливает он и мелькание пляшущих вокруг женщины черно-белых язычков пламени.
- Кто ты? - непроизвольно вырывается у него.
- Разве ты не знаешь?
- Почему бы тебе просто не ответить на мой вопрос? К чему эти игры? Я понимаю, ты вроде как колдунья. Все стараются держаться от тебя подальше.
- Я не заметила, чтобы кто-нибудь особо стремился поближе познакомиться и с тобой, Креслин.
- Но герцог? Стражи? - он смотрит на нее в упор. Лицо ее бледно и серьезно.
- Стражи опекают меня, так же как и тебя. Герцог - мой кузен. Он искренне желает поскорее избавиться от моего общества.
- Кто ты? - повторяет он.
- Ты знаешь, просто не хочешь этого признать.
Он встречается взглядом с ее зелеными глазами. Как странно выглядят они на этом бледном, веснушчатом лице...
- Ходят слухи, что единственный отпрыск мужского пола правящего дома Западного Оплота не только отверг свою знатную и весьма привлекательную невесту, суб-тирана Сарроннина, но еще и таскал камни на строительстве чародейского тракта, как простой каторжник!
Креслин чувствует, что сердце его начинает учащенно биться, а горло перехватило. Женщина безжалостно продолжает:
- Еще поговаривают, будто этот неблагодарный имел безрассудство прыгнуть в самое сердце снежной бури, чтобы сбежать от прославленных стражей Оплота. В чем и преуспел. Правда, после этого его захватили Белые маги и он лишился рассудка, но и тут он, пройдя через бурю, исчез в Рассветных Отрогах, так и не предоставив Высшему Магу возможности взглянуть на его тело.
Креслин смеется, узнав наконец этот хрипловатый голос, плохо сочетающийся со светлой кожей и веснушками. Он смеется, и нотки его смеха кажутся золотистыми даже на фоне прохладного ветра.
- Ты заполучила меня, госпожа. Заполучила! - его смех стихает, а блеск в глазах становится печальным. - Заполучила, но кого? Беглеца, которому нет места во всем Кандаре? Которому только и приходится, что убегать от одного несчастья за другим. Причем без надежды на успех...
- Довольно! - она подается к нему так, что огненно-рыжие волосы рассыпаются на вороте ее легкой голубой куртки для верховой езды. - Я тебе кое-что задолжала!
Креслин не шевелится, он даже не моргает, когда ее белый гнев хлещет его с еще большим неистовством, чем рука, нанесшая пощечину.
Стиснув зубы, он заставляет себя не тянуться к ветрам.
- Видимо, ты считаешь, что положение суб-тирана дает тебе право наносить оскорбления другим?
- Очень впечатляюще, - насмешливо отзывается она.
- Мегера, - медленно произносит он. - Это имя должно означать "ярость". Или "безумное разрушение".
- А ты еще не понял?
- Чего не понял? - его голос холоден. - Что меня гоняли, преследовали, за мной охотились чуть ли не по всему Кандару? Что я чародей, с которым все желают покончить? Что ты каким-то образом со мной связана и видишь в этом мою вину? Что ты разыскивала меня - и разыскала?
- По крайней мере, ты начинаешь думать.
- Думай не думай, госпожа, от этого мало проку, если нет выбора.
На сей раз она хмурится.
- Мегера, - он поднимает глаза на стражей, бочком теснящих коней и старающихся держаться подальше от этой парочки. - Мне не найти приюта ни на Крыше Мира, ни в землях, где властвуют Белые маги. Сомневаюсь, чтобы я стал желанным гостем в Сарроннине или Сутии... особенно теперь.
Она смотрит на него молча. Смотрит невидящими глазами. Повисшую тишину нарушает ржание гнедого. Одно из белых пушистых облаков закрывает солнце, и над холмом пробегает тень.
- Вот ты и заполучила то, что имеешь. Я твой.
- Ты ничей. Никто и никогда тебя не получит.
- Но ты заполучила, нравится тебе это или нет.
- Ты неправильно понимаешь, Креслин, - голос ее обманчиво мягок. - Это я твоя, вне зависимости от того, что я делаю. Мой ты или не мой, но я твоя.
- И это обстоятельство тебе ненавистно, а потому ненавистен и я?
- Да.
Юноша поднимает глаза на покрывшее их тенью облако. Его лошадь взмахивает хвостом.
- Давай вернемся.
- Устал?
- Да, - признается он. - Хотя это едва ли имеет для тебя значение.
- О чем ты думал?
- Ни о чем полезном, - он садится в седло осторожнее, чем раньше, снова ощущая слабость в ногах. - Просто задумался, что мы можем сделать.
Стражи сопровождают их обратно в Вергрен.
LII
- Ты ведь так и не понял, верно?
Мегера устраивается на камне, подвернув под себя одну ногу и полуобернувшись к востоку, где за протянувшимися на три кай лугами высятся, отбрасывая длинную вечернюю тень, городские стены.
Креслин старается не хмуриться, хотя знает, что скрывать свои чувства в такой близости от Мегеры - бесполезно. А улавливая бушующую в ее душе бурю, понимает и то, что любой ответ будет небезопасен.
- Я так не думаю.
Она вскидывает руки. Длинные полотняные рукава соскальзывают, обнажая обезображенные шрамами запястья.