- Цейтблом. Вальтер Цейтблом. Помните, мы вместе работали в лаборатории Гревенрата? В тридцать девятом году.
О господи! На миг через его измятое, потасканное бледное лицо вдруг проявился другой образ, свежий, юный, но уже испуганный. Я вспомнил этот удивлявший меня тогда взгляд, который как бы силился втиснуться в щель между времен. Вальтер Цейтблом!.. Вот откуда тянулся след, в какой дали это началось. Двадцать пять лет назад убили его отца, кости людей, сделавших это, уже истлели, а преступление еще живет в несчастном Вальтере, который собирался отдать мое черное новым убийцам.
- Мы познакомились тогда, в тридцать девятом, - смущенная улыбка все еще держалась на лице Цейтблома, - а потом, когда я случайно узнал, что вы выжили и снова в университете, я уже не упускал вас из виду. Я знал, что вы должны что-нибудь сделать.
Но пора было кончать.
- Итак, - сказал я, - если вы решили, то приступим к делу. Нет смысла медлить, верно же?
Он вздохнул.
- Да... Пожалуй, да. Похоже, что это лучший выход... А что мы сделаем с этим? (Он имел в виду индукционную катушку и провод.)
- Тут неподалеку озеро. Там можно все это утопить. И там же... - Я не договорил.
Мы взяли катушку с проводом и понесли. Продираться через кусты с этим громоздким сооружением было чертовски трудно. Притом я все время боялся, что он передумает.
Действительно, он начал мрачнеть, идти все медленнее и в конце концов остановился. Правда, мы оба уже дышали тяжело.
- Давайте отдохнем.
Мы положили катушку на траву.
- Послушайте, - сказал он. - А что, если мне просто скрыться?
- Куда?
- Ну куда-нибудь. На острова Фиджи... Уехать во Францию.
- Но вас все равно найдут. Вы же не можете серьезно думать, что вам удастся скрыться от американской разведки. Вы очень заметный человек... И, кроме того, вас опять будет преследовать страх. Это даже важнее. Вы всегда будете бояться, оглядываться - всякая хорошая минута отравлена. Нельзя же убежать от собственного страха. Он часть вашего "я".
Цейтблом покивал.
- Возможно, вы пра... - Потом оборвал себя, выругавшись. - Ладно, возьмем эту штуку.
Опять мы подняли катушку. Она была такая тяжелая, что меня удивляло, как он смог один дотащить ее от автомобиля. Главное - ее неудобно было держать. Не за что как следует ухватиться.
Метров через триста, когда уже показалось озеро, он снова остановился.
- Подождите минутку.
Мы опустили катушку.
Погода между тем стала портиться. Солнце зашло за неизвестно откуда взявшиеся тучи. Вокруг потемнело. И лес здесь был мельче, пустее.
Цейтблом огляделся.
- Не особенно приятное место. Не очень подходящее для того, что мне предстоит сделать.
Я пожал плечами.
- Выбирать, собственно, не из чего.
Но ему в голову пришла новая мысль.
- Да... А что вы сами-то собираетесь делать?
- Я?.. Кончу свою работу и потом тоже уйду.
- И никому не отдадите ее?
- А кому?.. Нет, конечно.
Он рассмеялся.
- Это вы серьезно?
- Вполне.
Он вдруг повеселел и безропотно согласился отнести катушку на глубокое место. Затем вернулся на десяток шагов назад. Брюки у него были мокрые выше коленей.
- Что ж, пора, - сказал я.
Он кивнул.
- Действительно, я уже чувствую себя спокойнее. - Он усмехнулся. - И я обманул всех.
Я боялся, что последний момент будет самым мучительным, и мне захотелось утешить его. В конце концов, он был лишь жертвой.
- Прощайте, - сказал я. - Мне искренне жаль, что так получается. То есть жаль, что вы стали таким. При других обстоятельствах все могло быть иначе.
Цейтблом снова кивнул. Лицо его, в общем-то мелкое, посерьезнело и на миг приобрело трагическое, даже величественное выражение.
- Да, страх кончается. Я чувствую себя свободным и, - он поднял голову, - даже сильным. Может быть, сильнее тех. - Он кивнул куда-то в неопределенную сторону. В его голосе появилась нотка приказа: - А теперь идите. Не хочу, чтобы кто-нибудь видел это.
Я повернулся и медленно пошел. Было слышно, как он, взволновывая воду, продвинулся дальше на глубину. Сделалось тихо, и донесся знакомый мне щелчок. Не сильнее, чем отдаленный удар клавиши на пишущей машинке...
Я был совсем измотан и еле-еле добрался до трамвайной остановки.
Но испытаниям этого дня не суждено было кончиться.
Когда я был уже возле нашего подъезда, рядом вдруг остановился стремительно подъехавший автомобиль. Открылась дверца, оттуда поспешно вышел человек.
Крейцер.
- Я к тебе сегодня третий раз. Почему ты не звонил?.. Есть очень важное дело. - Он не дал мне ответить. - Нам придется поехать вдвоем. Чрезвычайно важное дело.