Диляфруз впервые ступила в его маленькую квартиру. Однажды она сказала Юматше, что не войдет сюда, пока они не распишутся, но получилось несколько по-иному.
В тесной прихожей Диляфруз сняла с Юматши пальто. Сама раздеваться не стала.
— Неужели ты собираешься повернуть от порога обратно? И не стыдно тебе? — Юматша помог ей раздеться, хотя она не переставала слегка сопротивляться.
Еще большая тревога охватила Диляфруз, когда она увидела свое лицо в зеркале, — бледное-бледное. «Зачем я такая… Ведь моя совесть чиста… Неужели Юматша способен не поверить мне?…»
— Пойдем, покажу тебе апартаменты, — говорил Юматша, завладев рукой Диляфруз. — Вот это мой… нет, неправильно сказал… вот это наш зал, спальня и кабинет. — И он распахнул двустворчатые двери.
Диляфруз чуть не ахнула. После ее комнатки в Поперечном переулке, размером в курятник, эта комната, метров в двадцать, показалась ей удивительно красивой и просторной. Круглый стол, ваза, тахта, торшер, радиоприемник, книжный остекленный шкаф, за стеклом — прислонена к корешкам книг — фотография Диляфруз.
— На затхлый воздух не обращай внимания, Диля, ведь хозяина дома не было… Сейчас все проветрим. — И Юматша открыл форточку. Опять взял под руку притихшую Диляфруз, повел на кухню. — Здесь наша столовая и кухня. А здесь так называемый санузел…
Он минуту помолчал, снова заговорил, стараясь развлечь девушку.
— Ну, чем же я буду тебя угощать? — Он открывал дверцы и ящики шкафа. — Варенье есть, чай и сахар есть, а вот булка… превратилась в сухарь.
Юматша ожидал, что она оживится, обрадуется, как дитя. Ведь он много сделал в комнате специально для нее. А она словно не видит ничего.
— Давай сядем на диван, — настойчиво проговорил Юматша. Он уже понял, что, пока не пройдет оцепенение, Диляфруз ни на что не станет смотреть. — Рассказывай все, как есть… Ну, кто тебя обидел?
— Салах… — с трудом выговорила Диляфруз, внезапно захлебнувшись слезами. — Он хочет оклеветать меня… перед тобой оклеветать… Наговорить про меня, чего не было и не могло быть…
— И только-то? — сказал Юматша, обняв ее за плечи. — И из-за этого ты так переживала? Пусть сто Салахов придут ябедничать на тебя, все равно не поверю!
— Он может что угодно наговорить, — добавила она, не поднимая головы.
— Если будет болтать что угодно, я возьму да и отрежу ему язык, а потом зашью рот, — ответил Юматша и принялся целовать руки девушки. — Трусишка, сейчас тебя никто не может разлучить со мной.
— Это правда, Юматша? — дрожащим голосом спросила Диляфруз.
— Разве я когда-нибудь говорил тебе неправду?
— Я так испугалась, что ты не поверишь мне и будешь ревновать.
— Ревновать не закаиваюсь, но клевету слушать не буду.
— Ты не обижаешься, что я не подарила тебе цветов? — помолчав спросила Диляфруз. — Я боялась — люди могут подумать, будто я тебе на шею вешаюсь.
Юматша громко рассмеялся. И вдруг — смело обнял ее и поцеловал в губы. Диляфруз быстро поднялась с дивана. Лицо у нее пылало, сердце колотилось часто и сильно, а глаза были полны безграничной радости и счастья.
Юматша включил радиоприемник, встал перед Диляфруз:
— Ну давай станцуем, что ли.
И они начали плавно кружиться. Еще и пыль не вытерта в комнате, нечего еще ставить на стол, на кухне шипит и постукивает крышкой закипевший чайник, а они танцуют в свое удовольствие. Они счастливы, веселы, им сегодня ничего больше на свете не нужно, Юматша совсем не чувствует боли в ноге — кружится и кружится. Они вдвоем, — два сердца бьются в лад, два сердца безгранично верят друг другу, эта вера — самое большое богатство на свете. Это была их свадьба.
У профессора Тагирова очередной обход в больнице. Гульшагида должна сопровождать его. Они вдвоем в кабинете. Но профессор, заложив руки за спину, прохаживается по комнате. Вдруг остановился, спросил:
— У вас есть время? Что, если я задержу вас на несколько минут по личному вопросу? — Пожалуйста, Абузар Гиреевич.
— Где у вас находится партком?
— Где я, там и партком, — улыбнулась Гульшагида, не понимая, к чему клонит профессор. — Отдельной комнаты у нас нет.
— Вы помните, я однажды хотел просить у вас совета, да так и не решился?
— Помню.
— Ну что ж… Я, знаете ли, принес заявление…
— Заявление?
— Ну да! Заявление. С просьбой принять меня в партию.
— Вы?.. Вас?..
— Чем вы так удивлены? Не подхожу, что ли?.. Вы ведь сами как-то заметили мне, что в наше время каждый честный человек не может жить без борьбы за идеи коммунизма. Я понимаю — можно принять эти идеалы, жить, бороться за них, будучи и беспартийным. Но, состоя в Коммунистической партии, человек сделает гораздо больше. А потому мое заявление не формальность. Это — итог моей жизни.
Гульшагида не сразу нашлась что сказать. Только лицо ее сияло радостью.
— Это хорошо… Очень хорошо! — наконец проговорила она. — От всей души поздравляю вас, Абузар Гиреевич! Нашей партии нужны именно такие люди, как вы, — люди кристальной чистоты.
— Вы не совсем правильно выразились, Гульшагида. Я считаю, — прежде всего мне нужна партия. А пригожусь ли я партии — покажет будущее… Я постараюсь… По Уставу положены рекомендации. Вот они: профессор Фаизов, наша медсестра Мария Федоровна Захарова, заведующая отделением Магира Хабировна. Эти люди проработали со мной по двадцать пять лет… Что еще нужно?
— Автобиография и анкета нужны, Абузар Гиреевич.
— Когда их принести?
— Чем скорее, тем лучше. Сейчас дам вам анкету.
— Спасибо! А теперь пора на обход.
Вскоре вся больница узнала, что профессор Тагиров подал заявление в партию. Рассказывали об этом как о самой важной новости. Большинство сотрудников одобряли этот поступок профессора, говорили о нем с большим уважением, и только кое-кто подшучивал:
— К чему это геройство на старости лет? Попадет ли он в рай или в ад — все равно не спросят о партийной принадлежности.
К началу открытого партийного собрания большая аудитория для лекций была переполнена.
Докладывала собранию Гульшагида Сафина. Она зачитала необходимые документы: заявление, автобиографию, анкету Абузара Гиреевича, наконец, рекомендации.
Она продолжала:
— Партбюро рассмотрело заявление товарища Тагирова и пришло к единодушному мнению: принять его кандидатом в члены Коммунистической партии Советского Союза.
— Есть ли вопросы к докладчику? — спросил председатель. — Нет? Тогда предоставим слово товарищу Тагирову. Пожалуйста, Абузар Гиреевич.