- И того, кто на самом деле убил дракона, - сухо сказал Саймон. - И что из этого?
Несмотря на его кажущееся спокойствие, в глубине души Саймона явствено двигались какие-то могущественные течения. Изгримнур был озадачен.
Прежде чем герцог успел сказать что-нибудь еще, заговорил Джирики:
- Прости, я не мог сказать тебе раньше, Сеоман, друг мой. Я боялся, что это только обременит и смутит тебя или побудит к опасному риску.
- Я понимаю, - сказал Саймон, но голос его звучал недовольно. - Как ты это узнал?
- Эльстан Фискерн был первым смертным королем после падения Асу'а, который дотянулся до зидайя. - (Солнце садилось, небо за окнами потемнело. Свежий ветер ворвался в Тронный зал и пошевелил знамена на полу. Белые волосы Джирики тоже затрепетали.) - Он знал нас, и некоторые из нашего народа встречались с ним иногда в пещерах под Хейхолтом - в руинах нашего дома. Он боялся, что знания зидайя могут быть потеряны навсегда и что мы даже можем начать борьбу с родом человеческим, особенно после того, что сделал Фингил. Он был недалек от истины. Мой народ не очень-то любил смертных. Но и род Эльстана не любил бессмертных. По мере того как проходили годы его царствования, были сделаны маленькие шаги навстречу друг другу, мы обменялись небольшими секретами, и хрупкое доверие было установлено. Мы, вовлеченные в этот процесс, держали его в тайне. - Джирики улыбнулся: - Я говорю "мы", но сам я был всего лишь посланцем, выполняя поручения Первой Праматери, которая не могла позволить, чтобы ее непрекращающийся интерес к смертным стал известен даже в кругу ее собственной семьи.
- Я всегда ревновала тебя, Ивовый Прутик, - сказала Адиту, смеясь. - Такой молодой и с такими важными поручениями.
Джирики снова улыбнулся:
- Во всяком случае, что бы ни произошло, если бы Эльстан остался жив, продолжил бы он свою линию или нет - этого не случилось. Пришел огненный червь Шуракаи, и, убивая его, Эльстан сам был убит. Либо оказавшийся его наследником Джон знал что-то о связи Эльстана с нами и боялся, что мы раскроем обман Джона о драконе, либо была какая-то иная причина для его неприязни - я не знаю. Но он решил выгнать нас из наших последних убежищ. Он не нашел их все, и даже не приблизился к Джао э-Тинукай, но причнил нам огромный вред. Практически все наши контакты со смертными прекратились при жизни Джона.
Саймон сложил руки:
- Я сожалею о том, что сделал мой народ, и рад услышать, что мой предок был другим.
- Народ Эльстана рассеялся перед яростью дракона. Возможно, они осели в местах своего изгнаниия - так мне говорили, - сказал Джирики. - А когда Джон пришел и победил, у них пропали все надежды на то, чтобы вновь вернуться в Хейхолт, так что они берегли свою тайну и снова стали народом рыбаков, живущим близко к воде, как это было в дни предков Эльстана. Но кольцо своего короля они сохранили. В королевской семье его передавали от отцов к детям. Один из правнуков Эльстана, ученый, как и его предок, изучил древние руны ситхи в одном из драгоценных пергаментов и велел выгравировать на кольце девиз, который был гордостью семьи и тайным позором Престера Джона. Вот что берег для тебя Моргенс, Сеоман, - твое прошлое.
- Я уверен, что когда-нибудь он рассказал бы мне это, - Саймон слушал рассказ Джирики с плохо скрытым напряжением. Изгримнур смотрел, ища трещину в характере Саймона, существование которой предполагал, но боялся увидеть. - Но какое все это может иметь отношение к нынешнему дню? Вся королевская кровь в мире не сделает меня меньшим простофилей перед лицом Прейратса и Короля Бурь. Это красивая сказка, больше ничего. В половине благородных домов Наббана течет императорская кровь. Что из этого? - Он воинственно выставил подбородок.
Кое-кто из собравшихся повернулся к Изгримнуру. Герцог неловко поерзал на ступеньке.
- Эркинланду нужен правитель, - сказал он наконец. - Кресло из костей дракона опустело.
Рот Саймона открылся, потом закрылся, потом открылся снова.
- И?.. - сказал он наконец, недоверчиво глядя на Изгримнура. - Мириамель в добром здравии, у нее всего несколько ссадин. Фактически она осталась такой, какой была. - В его голосе явственно звучала горечь. - Конечно, она скоро сможет править.
- Нас волнует совсем не ее здоровье, - грубовато сказал герцог. Где-то этот разговор пошел неправильно. Саймон вел себя как человек, разбуженный среди ночи непослушными детьми. - Это - черт возьми! - это ее отец!
- Но Элиас мертв. Она сама убила его. Белой стрелой ситхи. - Саймон повернулся к Джирики: - Кстати, поскольку стрела, безусловно, спасла мне жизнь, я полагаю, мы сравняли счет?
Ситхи не ответил. Лицо бессмертного было, как водится, бесстрастным, но что-то в его позе давало возможность предположить, что он огорчен.
- Народ так страдал от Элиаса, что может возмутиться против Мириамели, сказал Изгримнур. - Это глупо, я знаю, но так уж оно есть. Если бы Джошуа был жив, они распростерли бы ему объятия. Все знают, что принц сопротивлялся Элиасу с тех самых пор, как король обратился ко злу. Но Джошуа мертв!
- Мириамель боролась с Элиасом не хуже Джошуа! - сердито закричал Саймон.
- Мы знаем, Саймон, - сказал Тиамак. - Я прошел с ней долгий путь. Многие из нас не понаслышке знают о ее храбрости.
- И я тоже знаю, - прорычал Изгримнур. Его раздражение усилилось. - Но это сейчас не имеет значения. Она бежала из Наглимунда до того, как началась осада, и она достигла Сесуадры только после того, как Фенгбальд был разбит. Потом она снова исчезла и возникла в Хейхолте в самом конце. - Он поморщился: - А ходят слухи, которые, безусловно, распространял этот сукин сын Аспитис Превис, что она была его любовницей, когда он служил Прейратсу. Ходят такие слухи.
- Но кое-что из этого справедливо и по отношению ко мне тоже. Разве я предатель?
- Мириамель никого не предавала, Бог знает, и я знаю. - Изгримнур сверкнул глазами на Саймона. - Но после того, что сделал ее отец, ей не будут доверять. Люди хотят, чтобы на троне сидел тот, кому они могут доверять.
- Безумие! - Саймон хлопнул себя ладонями по бедрам, потом повернулся к ситхи. Он, казалось, был готов взорваться. - Что вы думаете об этом? - спросил он.
- Мы не касаемся такого рода дел смертных, - сказал Джирики немного скованно.
- Ты наш друг, Саймон, - добавила Адиту. - Все, что мы можем сделать, чтобы помочь тебе, мы сделаем. Как бы то ни было, к Мириамели мы испытываем только уважение, хотя знаем ее очень мало.
Саймон повернулся к троллю:
- Бинабик?
Маленький человек пожал плечами:
- Я не могу говаривать. Изгримнур и остальные должны иметь решение, чтобы улаживать это. Ты и Мириамель мои друзья - вы оба. Если ты желаешь советования - позже, Саймон, мы будем брать Кантаку и рассуждать.
- Рассуждать о чем? О том, что люди врут что-то о Мириамели?
Изгримнур откашлялся:
- Он хочет сказать, что поговорит с тобой о том, стоит ли тебе принимать корону Эркинланда.
Саймон обернулся, чтобы посмотреть на герцога. На этот раз, несмотря на всю свою новообретенную зрелость, молодой человек не мог скрыть своих чувств.
- Вы... вы предлагаете мне трон? - спросил он насмешливо и недоверчиво. Вот оно, безумие! Мне? Кухонному мальчику?
Изгримнур не смог сдержать улыбки:
- Ты гораздо больше чем кухонный мальчик. Твоими подвигами уже полны песни и сказки между Эркинландом и Наббаном. Подожди, скоро к счету прибавится еще битва в башне.
- Эйдон, сохрани меня, - сказал Саймон с отвращением.
- Но есть и более важные вещи. - Герцог стал серьезным. - Тебя любят и знают. Ты не только сражался с драконом - ты храбро дрался за Сесуадру и Джошуа, и люди помнят это. А теперь мы можем сказать им, что в тебе течет кровь святого Эльстана, одного из самых любимых королей. В самом деле, если бы это не было правдой, я бы попытался выдумать это.
- Но ведь это ничего не значит! - взорвался Саймон. - Неужели вы полагаете, что я не думал об этом? Я судомой, которого немного учил очень умный и добрый человек. Мне повезло с друзьями. Я запутывался в ужасных вещах, делал то, что был вынужден делать, и выжил. И все это не имеет никакого отношения к моему прапра - сколько бы их там ни было - дедушке.
Изгримнур подождал немного после того, как Саймон закончил, давая ему возможность слегка остыть.
- Но неужели ты не видишь? - спросил герцог мягко. - Не имеет значения, меняет это что-нибудь или нет. Как я уже сказал, никакого значения не имеет, правда это или нет. Красный молот Дрора, Саймон, история Престера Джона была мифом - ложью! Мне самому пришлось бороться с этим открытием в последние несколько дней. Но разве это сделало его хоть немного меньше королем? Людям нужно во что-то верить. Если вы не дадите им веру, они возмутятся.
Сейчас они боятся будущего. Большая часть мира была превращена в бойню, Саймон, и выжившие подозрительны к Мириамели из-за того, кто она, из-за незнания, что она делала раньше, и из-за того, что она молодая женщина, если уж говорить прямо. Бароны хотят, чтобы на троне сидел мужчина, сильный, но не слишком сильный, и они не хотят никаких гражданских войн по поводу того, какого мужа выберет царствующая королева. - Изгримнур протянул руку, чтобы коснуться руки Саймона, но передумал и убрал ее. - Выслушай меня. Люди, которые шли за Джошуа, любят тебя, Саймон, почти так же, как они любили принца. Может быть, в каком-то отношении даже больше. Ты знаешь, и я знаю, что совершенно безразлично, какая кровь течет в твоих жилах - в любом случае она красная. Но твоему народу нужна вера. Им холодно, больно, у них нет крыши над головой.
Саймон смотрел на него. Изгримнур не мог не чувствовать напора ярости молодого человека. Он действительно вырос. Он будет грозным человеком - нет, он уже такой.
- И вы хотите, чтобы ради этого я предал Мириамель? - спросил Саймон.
- Не предал, - сказал Изгримнур. - Я дам тебе несколько дней, чтобы подумать об этом. Потом я пойду и поговорю с ней сам. Завтра мы будем хоронить павших, и люди увидят нас вместе. Пока этого будет достаточно. - Герцог покачал головой. - Я не собираюсь лгать ей, Саймон, - это не в моих привычках, но я хотел, чтобы ты сперва выслушал меня. - Внезапно он почувствовал огромную жалость к молодому человеку.