- Что с тобой случилось? - Бинабик подвинулся немного ближе, внимательно следя за кинжалом, но монах, похоже, забыл о клинке.
- Я не могу выговорить это. - Хенгфиск зарыдал. - Они наполнили меня... Оттолкнули меня в сторону... Как Господь мог так жестоко поступить со мной?..
- Я могу оказывать какую-нибудь помощь?
Монах смотрел на него, что-то похожее на надежду мелькнуло в покрасневших выпученных глазах. Потом спина его напряглась, голова дернулась, он закричал от боли.
- Хенгфиск! - Бинабик выбросил руки вверх, как бы защищаясь от того, что пронзило монаха, чем бы оно ни было.
Хенгфиск дергался, руки его дрожали.
- Не надо!.. - закричал он. - Нет! - На мгновение он, казалось, овладел собой, но когда он снова повернул к Бинабику свое изможденное лицо, оно начало изменяться, словно змеи ползали под тонким покровом плоти. - Это ложь, тролль. - В этих словах была ужасная, смертельная значительность. - Они лживые, но хитрые, как само время! - Он неловко повернулся и сделал несколько неверных шагов вниз по лестнице так близко к Бинабику, что тролль мог бы протянуть руку и коснуться его. - Иди! - выдохнул монах.
Испуганный даже больше, чем во время драки, Бинабик пополз вперед и поднял свой нож. Какой-то звук за его спиной заставил тролля резко повернуться. Хенфиск с расплывшимися в улыбке губами снова поднимался по ступеням. Бинабик успел только поднять руки, когда монах бросился на него. Зловонная ряса Хенгфиска опутала обоих, как саван. Произошла недолгая борьба, и все стихло.
Бинабик выполз из-под тела монаха. Отдышавшись, он перевернул Хенгфиска на спину. Рукоять его костяного ножа торчала из левого глаза монаха. Задрожав, тролль вытащил лезвие и вытер его о темную рясу. Последняя улыбка застыла на лице Хенгфиска.
Бинабик поднял свой упавший факел и, спотыкаясь, стал подниматься на площадку. Мириамель исчезла, и сумки, в которых была еда, вода и карты, исчезли тоже. У Бинабика не было ничего, кроме факела и дорожного посоха.
- Принцесса! - позвал он. Эхо отозвалось в пустоте за ступенями. Мириамель!
Он был один, если не считать тела монаха.
- Он, должно быть, сошел с ума. Ты уверен, что он действительно хочет этого?
- Да, принц Джошуа, я уверен. Я сам говорил с ним. - Барон Сориддан опустился на стул, отмахнувшись от оруженосца, попытавшегося забрать его плащ. - Если это не какой-нибудь трюк, нечего было бы и мечтать о лучшем предложении. Иначе многие погибнут, прежде чем мы возьмем городские стены. Но это действительно странно.
- Это совсем не то, чего я ожидал от Бенигариса, - признал Джошуа. - И он потребовал, чтобы это был Камарис? Он так устал от жизни?
Барон Сориддан пожал плечами, потом протянул руку и взял чашу, которую принес ему паж.
Изгримнур, молча наблюдавший за этим, хмыкнул. Он понимал, почему были озадачены барон и Джошуа. Безусловно Бенигарис проигрывал - за последний месяц отряды Джошуа и присоединившихся к нему наббанайских баронов оттеснили силы герцога так сильно, что под контролем герцога оставалась только столица. Но Наббан был самым крупным городом Светлого Арда, а его морской порт делал осаду бессмысленной. Некоторые из союзников Джошуа предоставили ему принадлежащие им морские корабли, но этого было недостаточно, чтобы полностью заблокировать город и взять его измором. Так что со стороны правящего герцога Наббана подобная сделка была просто глупостью. Но Джошуа принял это сообщение так, словно именно ему предстояло драться с Камарисом.
Изгримнур переменил позу:
- Это звучит очень глупо, Джошуа, но что мы теряем? Ведь Бенигарис должен будет довериться нам, а не наоборот.
- Но это безумие! - расстроенно проговорил Джошуа. - И все, чего он хочет, если победит, это возможность безопасно уйти для его семьи и слуг? Таковы условия сдачи - зачем ему драться за них? В этом нет смысла. Здесь какой-то подвох. - Принц, видимо, надеялся, что кто-нибудь согласится с ним. - Такого уже сто лет никто не делал!
Изгримнур улыбнулся:
- Кроме вас. Всего несколько месяцев назад, в степях. Все помнят ту историю, Джошуа. Ее еще долго будут рассказывать у костров.
Принц не улыбнулся в ответ:
- Но я обманным путем вынудил к этому Фиколмия! И он представить себе не мог, что его боец может проиграть. Даже если Бенигарис не верит, что это действительно его дядя, он должен был слышать, какой это воин! Все это бессмысленно! - Он повернулся к старому рыцарю, который сидел в углу, неподвижный как статуя. - Что вы думаете об этом, сир Камарис?
Камарис поднял вверх раскрытые ладони.
- Войне надо положить конец. Если это можно сделать таким образом, что ж, я сделаю все, что от меня зависит. Барон Сориддан прав: глупо будет пренебречь такой возможностью из пустой подозрительности. Мы могли бы спасти много жизней. Ради этого одного я сделал бы все возможное.
Джошуа кивнул.
- Думаю, так. Я все еще не понимаю причин поступка герцога, но думаю, что должен согласиться. Народ Наббана не должен страдать только потому, что их лорд - отцеубийца. Если мы выиграем, перед нами будет еще более грандиозная задача, для которой понадобится вся армия в целости и сохранности.
Конечно, Джошуа приуныл, понял Изгримнур. Он знает, что нас ждут ужасы, которые могут настолько превзойти бойню в Онестрийском проходе, что мы будем вспоминать об этой битве, как о маленьком развлечении. Джошуа единственный в этой комнате, уцелевший после осады. Наглимунда. Он вырвался из лап Белых лисиц. Конечно, он мрачен.
Вслух он сказал:
- Тогда решено. Только поставьте стул, на который я мог бы опустить свою толстую старую задницу, чтобы все рассмотреть.
Во взгляде Джошуа сквозило раздражение:
- Это не турнир, Изгримнур. Но ты будешь там - мы все будем. Видимо, этого хочет Бенигарис.
Ритуалы, подумал Тиамак. Мой народ должен казаться сухоземцам таким же странным, как они мне. Он стоял на ветреном склоне холма и смотрел на широко распахнутые ворота Наббана. Оттуда появился небольшой верховой отряд. Предводитель был одет в кованые доспехи, блестевшие даже в свете серого дня. Другой всадник вез огромное синее с золотом знамя Дома Зимородка, но рога не трубили.
Тиамак наблюдал, как Бенигарис и его отряд приближаются к месту, где вместе со всем штабом Джошуа стоял и сам вранн. Пока они ждали, ветер усилился. Тиамак задрожал.
Пронзительно холодно. Слишком холодно для этого времени года - даже у самого океана.
Всадники остановились в нескольких шагах от принца и его соратников. Солдаты Джошуа, неровными рядами расположившиеся у подножия холма, зашумели и снова притихли, наблюдая. Многие столпились на крышах и у окон внешнего Наббана, некоторые стояли у городских стен. Ради этого мгновения война была приостановлена. Теперь все участники застыли, как расставленные и забытые игрушки.
Джошуа шагнул вперед:
- Итак, ты пришел, Бенигарис.
Предводитель всадников поднял забрало.
- Пришел, Джошуа. В известном смысле я благородный человек. В точности как и ты, принц.
- И ты намерен придерживаться условий, которые были предложены барону Сориддану? Один на один? И все, чего ты просишь, если выиграешь, это гарантии безопасности для твоей семьи и слуг?
Бенигарис нетерпеливо передернул плечами:
- Ты получил мое слово, я твое. Так давайте покончим с этим. Где ваш... великий человек?
Джошуа посмотрел на него с некоторым недоверием.
- Он здесь. - Когда принц произнес последние слова, люди за его спиной расступились, и Камарис вышел вперед. Старый рыцарь был в кольчуге. На его накидке не было эмблемы, под мышкой он держал древний золотой шлем. Тиамак подумал, что Камарис выглядит даже более несчастным, чем обычно.
Посмотрев в лицо старика, Бенигарис кисло улыбнулся.
- Ах, я был прав. Я говорил ей. - Он поклонился в сторону рыцаря: Привет, дядюшка.
Камарис промолчал.