С таким же успехом принцесса могла предлагать руку простолюдину.
- Разве может служительница брать себе в мужья беглого раба?
Нежно стиснув голову Найла ладонями, она посмотрела ему в глаза.
- Служительница может брать в мужья кого захочет, в этом ее привилегия.
Их губы слились в упоительном, долгом поцелуе.
Словно светлая, чистая аура живительной энергии облекла их.
В этот миг Найл понял, что Одина лишила его выбора.
В самом деле, он легко бы мог убедить ее уйти и сделать вид, что они никогда не встречались; из любви к нему она пошла бы на все, о чем бы он ни попросил. Но, поступив так, Найл превратил бы Одину в изменницу, обрекая ее на мучения. Поэтому и знал наперед, что этому не бывать; чувствовал, что теперь в ответе за эту женщину.
- Очень хорошо. Все будет по-твоему. На этот раз прикосновение было решительным, требующим, губы впились жадно. Они самозабвенно предались ласке, ощущая мягкое тепло друг друга.
Между делом Найл почувствовал у себя в волосах холодную щекотку и содрогнулся от отвращения: на шее хозяйничали ложноножки гриба.
- Что это? - срывающимся голосом спросил он. Одина рассмеялась.
- Всего-навсего гриб-головоног.
Она поднялась, достала с пояса кинжал и отсекла гриб.
Тот свалился на пол.
К удивлению Найла, Одина нагнулась, насадила его на острие кинжала и скинула в поясную сумку.
- Что ты собираешься с ним делать?
- Это славная еда. - Она ласково взъерошила Найлу волосы. - Когда ты станешь моим мужем, я его как-нибудь приготовлю.
Снаружи оркестр затрубил фанфары.
- А сейчас пойдем. - Она взяла Найла за руку.
- Это ничего, что нас увидят вместе?
- Почему бы и нет? - хохотнула она. - Пусть глядят, завидуют.
Когда они вдвоем выходили наружу, Найл чувствовал и радость и печаль. Радость от того, что Одина рядом; печаль от мысли, что скрыться так и не удалось.
В глубине шатра стоял Доггинз; завидев Найла, он остолбенел от ужасной догадки и проводил его оторопелым, беспомощным взором.
Найл избегал смотреть ему в глаза.
Зрительские места были уже полностью заняты.
Люди плотно сидели на скамьях, бомбардиры стояли между рядами на высоких платформах.
Одина подвела Найла к скамье, предназначенной, очевидно, для служительниц, села сама и уступила краешек Найлу. Другие служительницы поглядывали на Одину со сдержанным любопытством.
Интересно было замечать, что им и в голову не приходит, что сейчас произошло между ними двоими; очевидно, Одина держала это в секрете от остальных.
Как раз впереди разместилось все семейство Доггинзов; те во все глаза смотрели на шатер, ребятишки сосали большие разноцветные леденцы.
Крапчатый купол-пузырь изнутри казался голубым.
Само стекло было настолько прозрачным, что казалось почти невидимым; судя по всему, оно обладало свойством пресекать жару. Под куполом, несмотря на обилие света, совсем не чувствовалось духоты, летний зной преображался в бледное тепло зимнего дня.
Одина была занята разговором с сидящей по соседству девушкой. Найл поглядывал на свою нареченную с тайной гордостью.
Волосы янтарного цвета, загорелый бюст, белоснежные зубы - среди служительниц она, безусловно, выделялась своей привлекательностью. Укромный огонек счастья тихо светился внутри.
Был ли Найл влюблен в нее? Вопрос казался совершенно неуместным.
Он пребывал в том возрасте, когда каждому мучительно хочется быть любимым, когда от любой приветливой улыбки в сладком предчувствии замирает сердце.
Что касается того, влюблен ли он в Одину... Стоит ли вообще задумываться об этом, если она любит его?
Фанфары грянули еще раз, и воцарилась тишина, глаза зрителей были прикованы к шатру.
Рабы поспешно выдергивали колышки, прикрепляющие полотнище шатра к земле.
Навстречу зрителям вышел Билл Доггинз. Церемонно поклонившись, он повернулся лицом к шатру и вскинул руки, собираясь дать команду.
Полотнище шатра картинно всплыло вверх, подаваясь ближе к стене карьера на скрытых шкивах, и накрыло вход в пороховой погреб, образовав своего рода экран-задник.
При виде острова зрители разразились восторженными аплодисментами. Доггинз. очевидно, взявший на себя роль церемониймейстера, вальяжно отодвинулся в сторону. На палубе корабля показался пират на деревянной ноге.
Свирепым взором окинув публику, он проорал:
- А ну-ка, козявки! Что вы все на меня таращитесь! Вам не напугать Питера-Деревянную Ногу!
Обернувшись, он рявкнул куда-то вниз:
- Эй, ребята, там собралась толпа каких-то кретинов и таращится на меня! А ну-ка, давайте подсыплем им жару!
Тут сзади оглушительно грохнуло, и Питер-Деревянная Нога испуганным зайцем скаканул в воздух, потеряв при этом шляпу и подзорную трубу.
Зрители разразились хохотом, а жуки забавно зашевелились, потирая щупики, от чего послышался стрекот, совсем как у сверчков. Найл, знавший пантомиму лишь смутной родовой памятью, хохотал громче всех.
Увеселение продолжалось. Питер-Деревянная Нога прибыл со своими сообщниками на остров в поисках клада.
Публике он заявил, что собирается остаток дней прожить в достатке, а на досуге подрабатывать палачом.