Ветер не утихал. День проходил за днем, и Тензор волновался из-за задержки. А для Лиана впервые за много недель представилась возможность отдохнуть. Он ходил по мысу, поросшему травой и кустарником, и смотрел на Туркадское Море или делал заметки для "Сказания о Зеркале" в записной книжке. Аркимы уважали желание Лиана побыть в одиночестве, хотя он всегда сознавал, что его враг Хинтис неподалеку. И хотя кошелек Лиана все еще был при нем и денег старого Вистана оставалось достаточно, чтобы поехать в Туркад и за его пределы, он не делал никаких попыток уйти. Лиану некуда было идти, и не осталось никого, к кому он был привязан.
К тому же Лиан знал, что ему не позволят сбежать. У Тензора была какая-то тайная цель, для осуществления которой необходим был Лиан, - что-то связанное с Зеркалом, хотя об этом и не упоминалось со времени их с Тензором ухода из Туркада. А оружие, разрушающее мозг, которым Тензор воспользовался на Тайном Совете? Почему он, Лиан, оказался единственным, на кого оружие не подействовало?
А как же его собственные обязательства? Лиан был в большом долгу перед Магистром, так как тот оплачивал его обучение в Школе Преданий в течение пятнадцати лет. Лиан часто размышлял о том, чего же потребует от него Мендарк в обмен. Однако Мендарк мог и умереть на Тайном Совете. Похоже, что теперь у него не было хозяина.
На другой день после прибытия в Сифту Лиан прогуливался по склону холма и забрел в лимонную рощу. От листьев и цветов исходило благоухание. Образ Караны так ярко вспыхнул в его памяти, что у него все внутри заныло от боли.
- Карана! - закричал он, обращаясь к пустым небесам, но ответа не было. Образ Караны растворился. Лиан сорвал веточку в надежде восстановить образ любимой, но аромат, напоминающий ему о Каране, не помог в этом.
Лиана терзали бесплодные сожаления. Зачем он обрушил свои обвинения на Тайном Совете на Тензора? И даже если бы сейчас ему удалось сбежать, Туркад и все земли вокруг него в руках Иггура. Даже если Карана жива, сейчас он ничем не может ей помочь. У него нет ни силы, ни воли. Их его лишил Тензор.
Итак, единственное, что осталось ему в жизни, - это Предания. Лиан годами был одержим идеей создать свое собственное Великое Сказание. Сказание могло считаться Великим, только если оно было единодушно принято мастерами-летописцами, а это случалось весьма редко. Только двадцать два Предания были приняты подобным образом, причем последнее - много столетий тому назад. Если бы ему удалось создать двадцать третье, он бы стал величайшим летописцем своего времени.
Отныне "Сказание о Зеркале" станет его жизнью. Что касается самого Зеркала, то ему все равно, в чьих оно руках. Итак, он продолжал со смешанным чувством страха и восторга следить за поступками Тензора, делая записи для своего Предания.
Тензор часто выходил по ночам один и где-то прогуливался. Казалось, он не испытывает потребности в отдыхе и сне. В полночь на вторые сутки их пребывания в Сифте он вернулся в лагерь с сияющими глазами и мрачной улыбкой.
- Я верю, что смогу это сделать! - воскликнул он. - Но нам нужно надежное убежище - это может занять много времени.
Последовало долгое молчание. "Интересно, что он задумал?" - гадал про себя Лиан.
- Мы идем обратно на восток, - сказала Малиена. - Давным-давно было предсказано, что мы покинем запад. Шазмак никогда больше не будет нашим. Давайте вернемся в Стассор и заживем там по-новому. По правде говоря, я не жалею о случившемся: сны, которые мы видели в Шазмаке, всегда были безнадежными.
- Да, - согласился целитель Аспер, взяв меланхоличный аккорд на многострунном инструменте. - Пришло время нашего выбора. У нас никогда не хватит сил преследовать наши древние цели. Мы должны изменить себя в настоящем ради будущего - или прекратить свое существование.
Блез подхватил мелодию Аспера на флейте, и она звучала так грустно, что у Лиана слезы навернулись на глаза. Он сидел, наблюдая за Тензором. На лице последнего ничего не отражалось. Он обводил взглядом маленькую группу, ожидая, когда все выскажутся. Наконец он заговорил:
- Если бы только мы могли. Но мы же не какое-то варварское племя, которое спускается с гор, совершая набеги. - Он простер руки в мольбе. - Мы же аркимы! Подумайте о нашем благородном происхождении. Наше величие - не в силе или способности одержать верх с оружием в руках, а в нашей цивилизации, нашей культуре, нашем искусстве, архитектуре, музыке, литературе и философии. Даже когда мы были под ярмом каронов, наши произведения облагораживали их! И мы, пришедшие на Сантенар, были им ровней - Тар Гаарн! Шазмак! Мы даже думать не должны, чтобы стать ничем.
- Альцифер! - с насмешкой произнесла Малиена. - Хубрис! Безумный марш! Мы перестарались, и теперь здание рушится. Мы должны начать с самого начала - с фундамента.
Споры затянулись под аккомпанемент печальной музыки. Аркимы обсуждали разные проблемы с обильными ссылками на прошлое, их честь, цивилизацию и культуру. Но Лиану это скоро наскучило, потому что они ни на шаг не приблизились в своих спорах к окончательному решению.
- Мы всего лишь крошечная частичка аркимов, - добавил Аспер. - Гораздо больше наших людей осталось на Аркане, чем здесь. Наш единственный выход смешаться с аркимами, живущими на востоке.
Тензор выпрямился.
- Наш народ на Аркане рожден для рабства. Их культура - возможно, всего лишь шепот, который едва доносит ветер времен. А восточные аркимы выбрали упадническую дорогу, слившись с народами, окружающими их. Только у нас есть сила - это воля!
Малиена разозлилась:
- Упадническая! Мой народ - не пленники прошлого. Мы процветали. И это именно к нам ты всегда обращался за помощью в беде.
- Но вам безразлично прошлое. А без него - что мы такое?
- Нам оно не безразлично, но мы не позволяем прошлому себя калечить. Когда-то наш народ был великим, и это хорошо. Важно помнить, кем мы были, но сейчас это нас не накормит. Ты должен оторвать свою жизнь от прошлого, как это сделали мы на востоке. Мы не забываем, но и не питаем бесполезных иллюзий.
- Меня нельзя поколебать, - заявил Тензор. - Рулька нужно изгнать из всех трех миров. Только тогда наступит наше возрождение, или, уж если нам суждено потерпеть поражение, пусть это будет славное поражение.
Споры аркимов позволили Лиану еще глубже проникнуть в их характер: важно, как именно ты потерпишь поражение! Все умолкли, впечатленные словами Тензора. Кто-то застонал, и тогда, словно дурное предчувствие передавалось от одного к другому, как лесной пожар - от дерева к дереву, аркимы вскочили на ноги.
- Нет! - сказала маленькая Шала. - Малиена, я боюсь. Гибель, которая обрушилась на Шазмак, преследует нас.
Эта вспышка была чем-то из ряда вон выходящим, поскольку младшие аркимы должны проявлять уважение к старшим, а Тензор был самым старым из всех. Он один родился на Аркане. Но на этот раз за Шалой стояли остальные аркимы.
- Даже ребенку ясно, насколько глуп этот план, - подал голос Аспер. Мы все сражены падением Шазмака. Пока мы не узнаем правду, ничто остальное не имеет значения.
Огненные блики отражались на их лицах. Тензор выглядел угрюмее, чем обычно. Лиан еще больше испугался. Кто бы ни выиграл эту битву, ему в любом случае ничего не светило.
- Мщение имеет значение! Однако я вас слушаю. Если вы не последуете за мной, куда же вы пойдете?
- Куда? - как эхо, повторил Лиан в тишине. - Вас всего восемь. Отвоевать Шазмак вам не под силу...
- Нам нужно такое убежище, где исключена возможность попасть в ловушку, - ответил Тензор. - Говорят, ты знаешь Предания лучше, чем кто бы то ни было, летописец. Куда бы пошел ты на нашем месте?
- В горы Зиля?
- Армия Иггура может добраться туда маршем из Ориста за шесть недель.
- Великие Горы или дальний восток?
- Слишком далеко, - возразил Тензор. - Нет! Мы должны исчезнуть, словно нас больше нет на Сантенаре. Есть только один путь. Мы идем на север.
- Но севернее Мельдорина ничего нет.
- Разве?
- Только пустыни Фаранды и Сухое Море.
- Есть Катадза, и мы отправимся именно туда, - объявил Тензор. - Ирония судьбы заключается в том, что мы сделаем Катадзу своей и обратим ее против наших врагов.
- Катадза? - переспросил Хинтис в изумлении, и ему вторили несколько аркимов из тех, кто помоложе. - Что такое Катадза?
"Ирония судьбы, - подумал Лиан, - или невозможная глупость?"
- Кто сейчас помнит о существовании Катадзы? Предание о ней почти позабыто. Ты помнишь его, летописец?! - обратился к Лиану Тензор. - Расскажи моим людям об этом городе. Из всех, кто здесь присутствует, вероятно, только ты, я и Малиена знают о нем.
Лиан огляделся, ища, где бы встать. Трудно будет рассказывать Предание перед такой враждебной аудиторией, особенно здесь. Где бы он ни встал, его будут отвлекать пламя и потрескивание костра. Наконец он выбрал скалу в форме открытой книги и вскочил на нее.
- "Сказание о Распаде" не завершено и несовершенно, - начал Лиан, - и оно - самое незначительное из всех Великих Сказаний.
- Давай же! - с насмешкой произнес Тензор. - Нам не нужно все Сказание - лишь то место, где говорится о Катадзе. Только факты, и никакого "очарования" сказителя.
- Никому не позволено учить меня, как мне излагать Сказания, - холодно ответил Лиан. - Однако я расскажу сокращенный вариант, который устроит даже тебя.
Сказание повествует о событиях, произошедших вскоре после того, как Шутдара преследовали его враги до самого Сантенара. Кандор, ничтожнейший из каронов, устал от бесконечной погони. Он понял, что ключом ко всему Лауралину является Перионское Море. Тот, кто контролирует его, может господствовать над востоком, западом и севером. А север был богат в те времена. Катадза, находившаяся на одноименном острове в центре Перионского Моря, могла возвеличиться благодаря торговле и контролю над морем.