-- Да. Еще до того, как мы обнаружили, что он умеет говорить. Его убили гориллы. У него была уникальная кожа. Мы такой никогда не видели, пока не попали сюда. У вас здесь много таких. Мы сделали из него чучело и передали в музей. В вашем зоологическом музее тоже есть чучела обезьян -- я видела чучело гориллы.
-- Что вы подразумеваете под уникальной кожей?
-- Она была черная -- сказал Зира. -- Угольно-черная. Он стал гордостью зоологического музея.
-- Лейтенант Додж... -- прошептал Хасслейн чуть слышно. -- А что случилось с Тэйлором?
-- Вы анатомировали полковника Тэйлора? -- спросил Амальфи.
-- Нет! Мы любили полковника Тэлора.
-- Все вы? Все обезьяны.
-- Некоторые... -- почти по слогам произнесла она . -- Мы сделали все, что могли, чтобы помочь им. И я, и Корнелиус...
Она вдруг судорожно задергалась на столе, пытаясь освободиться от ремней, которыми была привязана к столу. Диксон сделала шаг вперед и посмотрел на нее. -- Все -- сказал он. -- Действие пентотала закончилось. И я не позволю вам, доктор Хасслейн, делать ей еще одну инъекцию.
-- Корнелиус -- жалобно позвала Зира. Она открыла глаза и попыталась осмотреться по сторонам. Ее сонный взгляд остановился на Льюисе.
-- Все в порядке -- сказал ей Диксон. А теперь вы уснете. -- Он обернулся к Хасслейну: -- Ей необходим сон. И как минимум три дня полного покоя в отдельной палате. Никаких контактов. Я сам буду присматривать за ней.
-- Прекрасно. Хасслейн открыл дверь и окликнул стоявшего за ней молодого моряка: -- Старина, отнеси эту шимпанзе в ее комнату и проследи, чтобы доктору Диксону предоставили все, что ему потребуется.
-- Есть, сэр.-- Томми Биллингс, девятнадцатилетний капрал морской пехоты подошел к операционному столу. -- Эге, да она без памяти, да? Ну, ничего, девочка, теперь все будет хорошо. Сейчас мы отнесем тебя к себе, и все будет в порядке... Он взглянул на Хасслейна и Диксона:
-- Вы не делали ей больно? Ведь нет? У вас не было причин обижать ее. Она ничего не сделала...
-- Твое дело -- отнести эту шимпанзе в ее помещения, приятель, ты понял? -- оборвал его Хасслейн.
-- Так точно, сэр. -- Томми покатил стол к двери, ласково обращаясь к спящей Зире: -- Ну-ну, девочка. Теперь никто тебя не обидит. Томми о тебе позаботится. Я люблю мартышек. У нас дома жили две обезьянки, а недалеко от моей школы был Зоопарк и там жила шимпанзе. Я за ними ухаживал... Теперь все будет хорошо...-- Каталка выехала из операционной.
-- Я полагаю, мы слышали достаточно -- сказал Хасслейн.
-- Достаточно для чего? -- резко спросил Льюис.
-- Бросьте, доктор Диксон. Даже вы теперь видите, как опасны обезьяны. А даже если нет, то увидите, когда я закончу работу над своим заключением для Комиссии. Тогда вы поймете.
Глава 17
Виктор Хасслейн заканчивал представление своего заключения членам Президентской Комиссии. Голос его был уверенным и убедительным.
-- Я полагаю, что достаточно четко обрисовал вам ситуацию. Теперь, если позволите, я хотел бы подвести итоги.
Он посмотрел на сидящих напротив него за длинным столом красного дерева мужчин и женщин. Все они -- будут за, он был в этом уверен; все, кроме, конечно, Диксона. Да, может, еще, кардинала Макферсона. Остальные согласятся.
-- Первое -- сказал он вслух. -- Я продемонстрировал вам, что существует вероятность скрещивания этих обезьян с существующими на данный момент на Земле породами и возникновения в результате этого расы говорящих обезьян; и что без этого вероятность того, что обезьяны научатся говорить, практически равна нулю.
Члены комиссии согласно закивали.
-- Второе,-- продолжал Хасслейн -- Я показал, что развитие расы говорящих обезьян стало бы беспрецедентной катастрофой. В том будущем, которму принадлежат эти шимпанзе, обезьяны не только заняли иесто людей. Мне совершенно ясно, что после переворота они последовательно начали выслеживать и убивать людей, в которых еще оставались проблески разума и способности к речи. Они методично уничтожали всяческие следы человеческой культуры и цивилизации. Это была их благодарность за то, что люди взяли их в свои дома и науили говорить!
-- Разумеется, доктор Хасслейн, вы понимаете, что это всего лишь предположения -- сказал кардинал Макферсон.
-- Возможно, Ваше Преосвященство -- ответил Хасслейн.
-- Однако мы точно знаем, что обезьяны восстали против человека; и что по крайней мере двести лет на Земле не было ни одного человека, способного разговаривать. Поэтому мое предположение вполне обоснованно.
-- Понимаю -- сказал кардинал, задумчиво покачав головой.
-- Третье. Я показал вам, что шимпанзе женского пола виновна в неслыханных пытках, которым она подвергла людей и что хотя она лично не убивала полковник Тэйлора, это сделали ее соотечественники. По крайней мере -- с лейтенантом Доджем, которого они выставили на всеобщее обозрение в Музее Естественной Истории, как редкий экспонат! Произнося эти слова, Хасслейн смотрел на Бойда и был вознагражден появившимся на лице конгрессмена выражением ненависти и возмущения.
Теперь Бойд был готов голосовать за что угодно.
-- Президент ждет ваших рекомендаций, леди и джентельмены -сказал Хасслейн. -- Мы стоим перед лицом опасности, угрожающей не только Соединеным Штатам но всему человеческому роду! И я говорю вам -- надо действовать!
-- Но само собой разумеется, что если эти обезьяны будут находиться в заключении и под нашим контролем, они не будут представлять никакой опасности для человечества?
Хасслейн пожал плечами: -- Джентельмены. Леди. У меня нет времени, чтобы объяснять вам свою концепцию времени. Но я могу сказать вам одно: будущее не является неизменимым. Тот факт, что для этих двух шимпанзе страшный, ужасный мир, в котором наши потомки станут бессловесными тварями, лабораторными крысами для обезьян, был р е а л ь н о с л у ч и в ш м с я, этот факт делает весьма вероятным то, что это с л у ч и т с я на самом деле! И до тех пор, пока эти две обезьяны остаются в живых. Остается теоретическая возможность того, что их гены смешаются с генами их сегодняшних родственников. И вот тогда их потомки будут представлять смертельную оасность для любого человека, который живет или когда-либо будет жить на Земле! Для потомков каждого из нас!
-- Очень патетично -- сказал кардинал. -- Но поскольку у меня нет и не будет потомков, я являюсь стороной более беспристрасной и в состоянии сохранить ясность мышления. И я говорю вам -- эти шимпанзе не сделали ничего, заслуживающего смертного приговора. На основании подобных улик мы не осудили бы даже собаку. А убийство мыслящих, разумных существ, это великий грех!
-- Позвольте, Ваше преосвященство, но вы ведь не предполагаете, что у этох обезьян есть душа? -- сказал председатель Хартли. -Безусловно...
-- Я не намерен делать подобного рода предположения -- перебил его кардинал. -- С другой стороны, я, конечно, не могу сказать, что мне нравится тот мир, который описал нам доктор Хасслейн. Это ужасно и этого не должно случиться. И все же я не могу согласиться с тем, что зло может быть предотвращено посредством совершения еще большего зла. Избиение невинных младенцев принесло Ироду немного пользы. Не помогло оно и Лаю избежать страшной судьбы. Не может ли случиться так, что именно эта попытка и станет причиной того самого зла, которое мы хотели предотвратить? Во все времена было именно так.
Хасслейн насмешливо хмыкнул: -- Восхитительные сантименты! Вот только логика хромает. Если мы будем сидеть сложа руки, будущее этих обезьян с наибольшей вероятностью станет и н а ш и м будущим, и мы обязаны предотвратить это. Обязаны!
Председатель Хартли постучал молотком, призывая членов Президентской Комиссии к порядку:
-- Джентльмены! Леди! Пожалуйста! Доктор Хасслейн, насколько мне известно, господин президент хотел бы как можно скорее получить наше заключение? Я предлагаю сделать получасовой перерыв, чтобы мы могли окончательно определить свою позицию. После чего мы снова соберемся здесь и вынесем окончательное решение относительное относительно судьбы этих обезьян. Возражения есть? Принято. Молоток упал.
Получасовой перерыв растянулся на три дня. И хотя полного единодушия так и не было достигнуто, откладывать уже было нельзя. Поздним вечером Комиссия собралась на свое последнее заседание. Льюис Диксон безучастно сидел на своем месте, во рту он ощущал отвратительный металлический привкус, в горле саднило и жгло.
Доктор Хартли вслух читал: -- Мой долг сообщить вам, что нижеследующие заключения и рекомендации, разработанные специальной Комиссией, приняты и одобрены президентом Соединенных Штатов.
-- Первое. Утверждается, что не найдено никаких фактов, уличающих ту или другую обезьяну во враждебном отношении к человечесткой расе или доказывающих, что та или другая обезьяна представляет явную и реальную угрозу человеческоц расе. Утверждение принято единогласно. -- По аудитории пробежал легкий ропот согласия -- этот пункт и не представлял собой трудности.
-- Второе. -- вновь зазвучал монотонный голос Хартли. -Утверждается, что шимпанзе мужского пола, известный как Корнелиус, не принимал, а сколько нам удалось определить, никакого участия в зверствах, учиняемых в отношении человеческих существ или в преступлениях против гуманности; утверждается также, что упомянутый шимпанзе мужского пола был и является глубоко заинтересованным и благорасположенным ученым, который изучал грядущий упадок челвеческой культуры с объективностью хорошего историка. Невиновен ни в чем и не заслуживает наказания. Утверждение принято единогласно.
-- Третье. Утверждается, что шимпанзе женского пола, известная как Зира, виновна в действиях, которые, взятые в отдельности, составляют преступления против гуманности и , будучи рассмотренными в наше время, повлекли бы за собой самое суровое наказание. Тем не менее, Комиссия находит невозможным согласиться с утверждением, что упомянутые действия, без сомнения характеризуемые в наше время, как зверство, могут быть названы преступлениес в обстоятельствах, того времени и той культуры, которая сложилась во время существования Зиры. Особо отмечается, что действия, называемые нами зверства, произведенные Зирой над человеческими существами в ее время, в наше время являются широко распространенным явлением, совершаемым людьми над животными по мотивам, аналогичным тем, которые двигали Зирой: утверждается также то, что Зира, очевидно, верила до момента встречи с полковником Тэйлором, что люди представляют собой не более чем бессловесных животных.
Конгрессмен Бойд громко откашлялся.
-- Да, мистер Бойд? -- сказал председатель Хартли.
-- Господин председатель, я прошу отметить в протоколе, что данное утверждение не было принято единогласно. Согласуясь с данными истории -- истории, которую, безо всякого сомнения, знал ее муж -- Кронелиус, -- эти обезьяны не имели права обращаться с людьми словно они были бессловесными и неразумными зверьми! Более того, я хотел бы указать, что, по моему мнению, эти обезьяны на самом деле так не считали. Нет, уважаемые члены Комиссии -- они смотрели на них, как на бывших господ и мстили где и когда это было возможно!