— Если это не с-сделало ее человеком — ваша любовь к ней,— то что же могло бы сделать?
— Ничего.— Декард покачал головой.— Есть огромная разница. Между человеком и нечеловеком. Об этом свидетельствуют все тесты. Тесты ВойтаКампфа.— Он чувствовал, что теперь говорит как блейдранер. Это был символ веры, стержень всей работы блейдранеров.— Она не прошла тесты в первый раз, когда я ей дал их там, в штаб-квартире корпорации «Тирелл».— Любопытно, сколько Исидору уже известно? Между его собеседником и Сарой Тирелл существовала какая-то связь — он только не знал еще, какая именно.— Тогда-то я ее и засек. Это заняло какое-то время, но я узнал, что она — репликантка.
— Д-дело же не только в тестах Войта — Кампфа, в той м-машине, которую вы с ребятами повсюду таскали за собой. Должно быть что-то еще. Что-то внутри вас, Что-то, что говорит вам: «Это человек, а это — нет». Что-то очень важное, верно? Особенно для блейдранера. С-способность отличать человека от н-нечеловека. От того, кто просто ходит, говорит и действует, как человек.
Декард откинулся в кресле, словно пытался уклониться от зондирования.
— Пожалуй, что так.
— Интересно, мистер Д-декард.— Исидор поправил очки указательным пальцем.— Знаете, я очень хорошо вижу — по крайней мере с этими штуками,— но есть одна в-вещь, которой я никогда не мог различить: именно эту самую разницу между людьми и нелюдьми. Между н-настоящим и п-подделкой. И не думаю, что смогу, даже если у меня будет одна из этих ваших ч-чудных машин ВойтаКампфа.— Он мотнул головой в сторону двери.— Возьмем эту территорию. Мою территорию. Это как с животными. Вы говорили, что вам становится не по себе от под-делок... от тех существ, к-которых вы посчитали подделками, потому что они были сломаны или что-то в этом роде. В ту самую минуту я даже не понял, о чем, ч-черт возьми, вы говорите.— Исидор до сих пор выглядел недоумевающим.— Я х-хочу сказать, что я понимал — я мог понять разницу между ними — вот здесь... — он ткнул пальцем в лоб,— но я не мог п-понять эту разницу здесь.— Тот же палец уткнулся в белый халат на груди.— Думаю, этим с-страдаю не только я, верно? Иначе не понадобились бы аппараты Войта — Кампфа. Или блейдранеры.Собеседник начинал действовать Декарду на нервы. Сарказм зажег в его груди искру.
. — Вы кое о чем забыли. Машины Войта — Кампфа, тесты, опыт блейдранеров... все это выявляет и измеряет нечто, что действительно существует. Эмпатия. Знаете, что это такое?
— В общих чертах.
Декард подался вперед, тяжело уставившись на Исидора:
— Способность чувствовать. Чувствовать то, что чувствует другое существо. У людей эта способность есть. У репликантов нет. Вернее, не в той степени, недостаточно. И это делает их опасными.
Исидор приподнял бровь:
— Эта эмпатия... у.Рейчел ее н-нет?
Искра в груди разгорелась жарче; Декард был готов убить человека, сидящего по другую сторону стола.
— Может, и нет,— проговорил он наконец,— иначе она не позволила бы мне влюбиться в нее. Ей лучше знать.
Исидор вздохнул, покачал головой.
— Посмотрите, как вы все усложняете. С этой вашей озабоченностью о том, что н-настоящее, а что — подделка. Ваши умные машины ВойтаКампфа... что они оценивают на самом деле? Миллисекундная разница в скорости реакций; оттенок румянца, м-менее розовый, чем устанавливают нормы. Знаете, на кого вы были похожи, когда гонялись за дичью? На рассенпрюферов; нечто из времен Третьего рейха.— Искра гасла по мере того, как возрастал гнев Исидора.— Помните? Определение расовой чистоты. Они шли по Берлину с кронциркулями и измеряли у людей носы прямо на улицах. Миллиметром больше, не совсем правильная форма — и все, ты уже не считался человеком. Катись в Аушвиц. Но нацисты, по крайней мере, совершали свои убийства подальше от глаз — пожалуй, это ставит их на порядок выше вас, ребята.
Декард молчал, позволяя словам разбиваться о
его лицо и падать вниз, подобно кусочкам острого льда. Он знал весь этот бред. Так писали в книжках. Он даже, помнится, размышлял об этом теми долгими ночами, лежа в окровавленной рубашке и с бутылкой в руке. Думал до тех пор, пока это не подводило его вплотную к краю Кривой. А приземлившись где-то на дне, прижимая рукой пистолет к груди, он размышлял о том, что надо действовать.
Действовать так, как только оставалось возможным...
— Послушайте, я вам уже говорил...— Он ощутил тонкую пленку пота на ладонях — ответ нервной системы на натиск собеседника.— Я больше не работаю. Брайант — мой бывший босс — попытался надавить на меня, чтобы я вернулся. Может, и не стоило посылать его к черту... но я не вернулся.
Не попался на удочку. Вы вправе думать обо мне что хотите.— Он откинулся в кресле, вцепившись в подлокотники.— Но никто никогда не слышал от меня, что быть блейдранером — хорошая работа.
— Это плохая работа, Декард, д-дерьмовая работа.— Исидор не отпускал его с крючка.— Тесты на эмпатию, машины Войта — Кампфа... все это чушь.
Они н-не действуют. Был ли хоть раз положительный результат признан неправильным? Были ли субъекты, которых после прохождения тестов признавали репликантами, а они таковыми не являлись?
Декард секунду колебался, прежде чем ответить.
Тот же самый вопрос, только другими словами, ему уже задавали раньше. Он покачал головой:
— Нет.
— Я же говорю, дерьмо все это. А как же тогда со случаем в больнице Святого Павла?
В голове Декарда зашевелились извилины, пытаясь вычислить, насколько осведомлен этот коротышка. Он знает слишком много — случай СенПоля более чем сверхсекретная информация. После расследования все записи были уничтожены, так что не осталось никаких файлов. Только воспоминания, запертые в головах блейдранеров.
— В больнице Святого Павла...— Слова не хотели выходить изо рта.— Это была случайность.
Те покойники — во всяком случае, их прах-были похоронены где-то в Миннесоте. Дикий выверт судьбы уготовил им смертный приговор как беглым репликантам. В разгар эпидемии гриппа фармацевт больницы Святого Павла роздал своим родственникам и друзьям остатки запасов противогриппозных препаратов, некогда популярных, но изъятых из продажи Управлением по контролю за пищевыми и лекарственными ресурсами.
В это время член отделения блейдранеров лосанджелесском полиции едет на Рождество к друзьям, напивается в компании бывшей школьной подружки и в шутку устраивает ей тест Войта — Кампфа. Снятый с производства противогриппозный препарат содержит мягкий депрессант, которого оказывается как раз достаточно для замедления реакции радужной оболочки. Блейдранер на отдыхе, не задумываясь, выхватывает пистолет и убивает свою подружку. Далее: он пропускает через тест Войта — Кампфа всех окружающих, включая собственных престарелых родителей, похожих на персонажей Нормана Рокуэлла, и устанавливает, что окружен выводком сбежавших репликантов, выдающих себя за людей. В течение следующих двенадцати часов он делает передышку, только чтобы перезарядить оружие.
Несчастный случай, просто несчастный случай. Одному из давних товарищей Декарда по отделению, самому хладнокровному из команды, пришлось отправиться туда и пристрелить несчастного парня, который к тому времени совсем сдвинулся и повсюду видел сбежавших репликантов. Бедолагу убрали тихо; изрешеченное тело блейдранера привезли в Лос-Анджелес и похоронили с почестями, не вдаваясь в подробности гибели. Расследование переключилось на больницу Святого Павла, причем Брайант щедро подкармливал юристов суммами, извлекаемыми из нижнего ящика своего стола. Дело было окружено абсолютным молчанием... по крайней мере, пока этот тип Исидор не открыл рот.
— Как вы узнали?
На лице Исидора появилось самодовольное выражение.
— Мистер Декард, мой бизнес заключается в том, чтобы знать такие вещи. Это б-бизнес ветеринарной лечебницы Ван Несса. Настоящий бизнес.
— В самом деле? И в чем же он заключается? Исидор посмотрел на картинку, висевшую на стене.
— Я и сам н-ни о чем не догадывался, пока не умер старый мистер С-слоут. Просто работал на него, определял этих проклятых животных — подделки, как в-вы их н-называете. Но когда он умер и завещал все мне...— Старик опять повернулся к Декарду.— Он завещал мне великое дело. Ответственность. То, что он делал и что предстояло делать мне. Тогда-то я и открыл истину. — Глаза смотрели сквозь круглые линзы с мудростью и состраданием. — Вы проиграли, Декард. Проиграли еще до того, как ушли из блейдранеров. Вся эта ликвидаторская затея — проигрыш. Предполагается, что вы должны п-предотвратить расселение сбежавших репликантов по Земле, поскольку они «опасны», как вы любите говорить. И что же? Вы п-провалили это дело. Вы лично и все остальные блейдранеры. Вы не справились с задачей, не сумели выследить всех репликантов. И знаете почему? Потому что вы и не можете ничего сделать. И никогда бы не смогли. Блейдранеры — просто ш-шиш с маком. Горстка мошенников, транжирящих деньги налогоплательщиков. Полицейскому Управлению Лос-Анджелеса следовало бы отправить вас на пенсию или надеть на вас форму и сделать п-постовым на шоссе. Чтобы вы приносили хоть какуюто пользу. Потому что случаи вроде происшествия с лекарством из больницы Святого Павла — а были и другие подобные, вы о них даже не слышали... знаете, о чем они говорят?
Декард глубоко утонул в кресле, с ненавистью глядя на собеседника.
— Вы мне сейчас объясните.
— Да, именно поэтому вы з-здесь, Декард. Дело не в том, что могут быть ложные положительные реакции на тест Войта — Кампфа. И не в том, что блейдранеры уничтожают людей — н-настоящих людей,— которые по тем или иным причинам положительно среагировали на тест. Но дело также и в том, что, если вы признаете ложность методологии тестов на эмпатию, придется признать и наличие ложных отрицательных реакций. То есть то, что существуют репликанты, прошедшие тест; они разгуливают рядом с нами, потому что ваша умная машина Войта — Кампфа з-заявила, что они люди.
— Возможно. — Декард пожал плечами. — Все возможно. Но это не значит, что такое случалось.
— Однако...— Исидор сложил руки на коленях.— Я м-могу доказать, что такое случалось. Что репликанты способны благополучно проходить эмпатические тесты на ваших умных ш-шумных машинах Войта — Кампфа. Еще до того, как начали выпускать серию «Нексус-6», они проходили эти ттесты. Вот уже годы — а м-может быть, десятилетия — сбежавшие репликанты разгуливают по Земле. Даже здесь, в Лос-Анджелесе. И'ни вы, ни другие блейдранеры ничего не сможете с этим поделать. Потому что вы не в силах отыскать их.
— Метафизика.— Декард выдержал взгляд собеседника.— Дерьмо собачье. То, что вы говорите,— мракобесие. Символ веры. Постулируете наличие невидимого — это существует, только увидеть нельзя. Репликанты, неотличимые от людей,— они существуют, потому что вы думаете, что они существуют. Попробуйте-ка доказать.
— Н-не вера, Декард. Это реальность. Я их видел, говорил с ними, наблюдал, как они п-приходят и уходят...— Взгляд Исидора скользнул в сторону и словно сосредоточился на внутреннем видении.— Даже больше того. Я знаю о них все. З-забавно, не правда ли? — Изумленное выражение на лице.— Я человек, который никогда не мог увидеть разницы между людьми и нелюдьми, между п-подделкой и настоящим,— вы могли различать, а я не мог. Я был слеп к этому. Но я выиграл. То, как я вижу мир... это и есть реальность. Отсюда...— он снова дотронулся до лба,— до всего окружающего мира.— Палец описал круговое движение.— Я сделал это реальностью.
Декард молчал, наблюдая. Несколько минут назад он был уверен, что его собеседник безумен. Теперь он уверен не был. Ни в чем.
Вновь он почувствовал на себе взгляд просветленного, того, кто познал истину.
— Понимаете, Декард? — Голос мягкий и тихий, заикание исчезло.— Этим и занимается ветеринарная лечебница Ван Несса — во всяком случае, после того, как старый мистер Слоут оставил мне свое наследие. Когда я понял, что он делал — что мы все вместе делали,— у меня уже не осталось выбора. Мне пришлось все продолжить.
Декард пристально посмотрел на него:
— Что продолжить?