— Тебя — нет.
— Это радует.
Осторожно перешагиваю через остатки мебели и штор. Интересно, шторы-то ему чем не угодили?
— Что празднуем? — спрашиваю, — почему в одиночестве?
— А вот.
Глубокомысленное замечание.
— Ну что пьешь-то?
Секунд пять Терин изучает емкость, стоящую рядом с ним на подоконнике.
— Водку, — наконец, изрекает он.
— Ах, водку… Не угостишь?
— На!
Бутыль взвивается в воздух и, завернув неплохой такой вираж перед моим носом, впечатывается мне в грудь. Еле успеваю поймать. Неприятные ощущения.
— Спасибо.
— Пжжлста.
Присаживаюсь рядом с князем на подоконник, отхлебываю из бутыли. А ничего водка, неплохая. Я предпочел бы вина, конечно, только кто ж меня спрашивал.
— Ну и что случилось с нашим грозным и невозмутимым Терином Эрраде?
"Грозный и невозмутимый", который не падает с подоконника только потому, что вцепился в него ногтями так, что пальцы побелели, поднимает на меня стеклянный взгляд:
— Я гррил, я не невоз… неваззз…
— Да-да! — соглашаюсь я, — ты у нас просто сдержанный.
— Во! — заявляет Терин, поднимает указательный палец, и тут же начинает соскальзывать с подоконника вниз. Ну уж нет. Пока этот сдержанный мне все не расскажет, спать не пойдет. Я же его знаю, протрезвеет и лучшее, что я получу в ответ на свои вопросы, это "не волнуйся, Вальдор, это мои проблемы". А Вальдор у нас волнуется, потому что не каждый раз его друг-чернокнижник допивается до состояния крушения замков и уничтожения чужих слуг.
Терина я аккуратненько подхватываю и прислоняю его пока еще условно находящееся в сознании тело к стеклу.
— Что случилось, маг, выкладывай, немедленно, — требую я.
Князь пытается изобразить надменный взгляд, но не преуспевает в этом начинании. Физиономия его от попыток вернуть на нее выражение княжеского величия, становится только все более дурной.
— Терин, я твой друг. Расскажи мне. Что случилось. И где Дульсинея?
— В…, - отзывается Эрраде (надо же, какие слова он знает! Я понимаю, что он давно с Дуськой живет, но ранее он как-то познания свои не озвучивал).
— И все-таки?
— Она мне иззмнт!
— Что делает?
— Изззмнт!!!
Э… как это перевести-то?
— Изменяет?
— Да!
— Да ну!
— Я сам вдл. С Крдглм.
Он сам это видел. Да я в жизни не поверю, во-первых, в то, что Дуська ему изменяет, а во-вторых, что он ее за этим застукал, а в-третьих, если я правильно понял, что она делает это с Кардаголом. Что-то я у разноглазой предметницы тяги к суициду ранее не наблюдал, да и желания сделаться очередной постельной игрушкой старого развратника — тоже.
Глаза у князя закрываются, и я решаю уже не мешать ему сползти на пол и уснуть там, зарывшись в обрывки от портьер. Сейчас вот подожду еще пару минут, и велю перенести это бессознательное тело куда-нибудь в другие гостевые. Пусть Гарлан решает, куда. О, вот и его длинный нос в дверях. Машу, мол, иди сюда, только тихо. И шепотом передаю распоряжения.
Поняв, что погони больше нет, Иксион основательно взбрыкнул, одновременно отцепив мои руки от своего торса. Я полетела на пол и проворчала, потирая ушибленный зад:
— Ну, ты, Икси, и засранец.
— Больше никогда так не делай! — прошипел кентавр, выщерив на меня свои острые зубищи.
— Я вот не пойму, ты кентавр или вампир какой?
— Бредишь? — он ухмыльнулся. — Вроде бы не головой, а задницей приложилась. Или у тебя после превращения мозг туда провалился?
— Дошутишься у меня, — пригрозила я, поднимаясь с пола
— Показывай, где твой потайной ход, — распорядился кентавр, проигнорировав мою угрозу, — будем прорываться в горы.
— Это почему это в горы? Нам бы в Зулкибар.
— Зулкибар далеко. Горы рядом. Попадем в Кентарион, свяжемся с Терином.
Я задумалась. Иксион прав. Прорываться в Зулкибар — сумасшествие. Нас разделяет два королевства — Арвалия и Муриция. Муриция нейтральная сторона, но мы все равно дальше Арвалии не уйдем. Самой мне нипочем с Терином не связаться, где искать телепата, который сделает это для меня, я не знаю, Иксион без травы своей тоже в этом плане бесполезен. Одним словом, все говорит за то, что придется отправляться в горы… точнее за горы.
— Поехали!
Я в один прыжок вскочила ему на спину. Он недовольно всхрапнул и, кажется, собрав в кулак все свое терпение, процедил:
— Прежде чем запрыгивать на спину кентавра, следует спросить позволения, я тебе не конь безмозглый!