Джон посмотрел на лужайку, где все приобрело седой оттенок. "Я был ученым", - подумал он.
Это была странная мысль, незнакомая, заставившая его еще раз пересмотреть все свои чувства, какие он испытывал. "Отличия могли гораздо больше рассказать, чем старинные романсы" - так считал Джон. Ему приходилось работать, имея при этом плохое зрение, вот в чем дело. Даже ближайшее в науке им отрицалось. Это был взгляд, скользящий по лицам и не меняющий фокуса.
Полная и абсолютная преданность проекту.
Не разрешалась даже простая надежда, только немедленный результат.
Джон начинал видеть новый смысл в том, что Доэни сказал тогда, в Килмайнхам. Больше не нужно мифов? Люди здесь были погружены в свои собственные печали до прибытия Джона. Они не имели привычки к новым открытиям. Обучение дало им установленные образцы, которым можно было следовать и которые не отличались от известных задач.
"Понимают ли они, что я им дал?" - спрашивал себя Джон. Это была отчаянная мысль, пришедшая откуда-то из затерянного места внутри него. Джон мог воспроизвести чуму? Но лекарство?..
Он повернул обратно по направлению к зданиям и, пробуждая от спячки своих надзирателей, направился в комнату. Ужин тяжелым камнем лежал в его желудке, и Джон знал, что уснуть ему будет трудно, но был рад услышать шуршание за дверью - все-таки он здесь в безопасности. Выключив свет, Джон наблюдал, как лужайка погрузилась в темноту.
Вдруг раздались какие-то удары - бум! бум! Очнувшись от своих мыслей, Джон понял, что это звук тяжелых шагов в холле. Его дверь была почему-то распахнута, и в комнату влетел Доэни, щурясь в сумерках после яркого освещения холла. Он включил свет, закрыл дверь и уставился на Джона.
- Ты должен выслушать очень внимательно все, что я тебе скажу, - заявил Доэни. - Времени у нас мало.
Раздались какие-то крики снаружи здания и опять гудение тяжелых машин. Джон непонимающе посмотрел на Финтана.
- Это проклятие Ирландии, - сказал тот. - Мы обречены повторять собственные ошибки бесконечно.
- Что случилось?
- Кевин О'Доннел захватил власть и теперь контролирует весь этот регион, - пояснил Доэни. - Меня предупредили об этом еще два дня назад. Алекс говорил мне... - Он покачал головой. - Кевин и Джозеф заключили между собой какое-то дьявольское соглашение и теперь хотят воплотить его в жизнь.
- Но почему они приехали таким странным образом? Что они собираются сделать со мной?
- Они хотят допросить мальчика и священника, - сказал Доэни.
Джон почувствовал стеснение в груди.
- Если они будут угрожать мальчику, - продолжал Доэни, - отец Майкл вынужден будет нарушить тайну исповеди. Я его хорошо знаю. Что он сможет ему рассказать, Джон?
Джон открыл рот, но не мог вымолвить ни слова. Голос отказывал слушаться его.
- Кевин и Джозеф очень похожи между собой, - произнес Доэни. Экстремисты и фанатики! Все в них одинаково, и они могут далеко зайти на собственном адреналине. Их можно назвать наркоманами, и они сделают все, чтобы зафиксировать это состояние. Они будут держать священника, пока не опустошат его и не наполнят себя.
Джон закрыл рот, все еще не в состоянии что-либо ответить.
- Кто ты на самом деле, Джон Гарреч О'Доннел? - спросил Доэни.
- Я уже говорил вам, - задыхаясь, ответил Джон. Слова давались ему с трудом.
- Но ты говорил это и священнику, не так ли?
Джон опустил плечи, слегка наклонившись вперед. Боль в груди и горле усилилась.
- Они нашли его отпечатки пальцев и зубные карты в Штатах, - сказал Доэни.
- Чьи... - только и смог вымолвить Джон.
- Конечно же, О'Нейла. Они, ублюдки, пытаются свалять дурака, но мы со временем прижмем их к ногтю, будь уверен. Интересно, что покажут те отпечатки пальцев и зубные карты, а, Джон?
Джон молча помотал головой. Он не ощущал внутри себя О'Нейла. Сейчас в нем осталось только огромное чувство опустошенности.
- Ты подозрительная личность, и я думаю, что мы не ошибаемся, - заявил Доэни. - Может, ты имеешь по этому поводу другое мнение?
Джон посмотрел на него, застигнутый врасплох этим вопросом.
- Мы приблизились к победе, - продолжал Финтан. - Да, мы уже близки. Он изобразил букву V указательным и средним пальцами правой руки. - И вот теперь...
- Что... случилось? - слабо прошептал Джон.
- Явление, всегда разрушающее нас, - ответил Доэни. - Победа. Мы не можем ее принять. Она восстанавливает нас друг против друга, эта победа. Как стаю собак вокруг сладкой косточки. Вот во что превращается каждая ирландская победа - в кость, до блеска отполированную нашими зубами! На ней совсем не остается мяса. В итоге мы отбрасываем ее в сторону как нечто уже использованное, а значит, бесполезное.
Губы Джона шевелились, и с трудом можно было расслышать все тот же вопрос: "Что случилось?" Голос напоминал дуновение ветра.
Доэни приложил ухо к двери. На некотором расстоянии он различил звук хлопнувшей двери и сказал:
- Правда в том, что мы, ирландцы, придаем эпический характер всем несчастьям и бедствиям и не допускаем, чтобы победа выполняла такую же функцию. Иными словами, мы предпочитаем несчастья, и все наши поступки только подтверждают эти слова.
Джон отшатнулся от Доэни, отступив в сторону кровати. Колени его дрожали.
- Ты предстанешь перед судом, Джон, - пояснил Доэни. - Впоследствии они и меня посадят на скамью подсудимых. - Он кисло улыбнулся. - За то, что я отказался отдать Кевину его приказ, который он так долго искал, маленькую Кети Броудер!
Из холла донесся топот бегущих ног.
- Слушай меня, Джон! - умолял Доэни. - Ты должен потребовать от отца Майкла, чтобы созвали совет защиты.
Джон мог говорить только хриплым шепотом.
- От чего меня нужно защищать?
- Обещай мне, идиот несчастный!
Джон безвольно кивнул в знак согласия.
Дверь позади Доэни распахнулась с такой силой, что стукнулась о стену.
Джон уставился на толпу вооруженных людей, выросшую в дверном проеме. Джозеф Херити стоял в первых рядах и гаденько усмехался ему.
Рэчел, Рэчел, я все мечтаю,
Каким бы мир прекрасным стал,
Если бы девушек привозили