Гэннон подвинул сосуд вдоль стола по направлению к Мерфи, который жадно схватил его и налил себе большой стакан.
Снова усевшись за стол, Гэннон посмотрел на отца Майкла.
- У вас есть родственники в этих местах, отец?
Отец Майкл отрицательно помотал головой.
Херити сделал большой глоток самогона, поставил стакан и вытер рот тыльной стороной ладони.
- Семья? У нашего отца Майкла? Разве вы не знаете, что все священники происходят из выдающихся и больших семей?
Отец Майкл бросил на Гэннона затравленный взгляд.
- У меня есть два живых брата.
- Живых! - воскликнул Херити. - Вы слышали, что сказал прохвессор? Это не жизнь. - Он поднял стакан. - Тост. Дайте мистеру О'Доннелу стакан. Он выпьет с нами.
Гэннон плеснул немного самогона в стакан и подвинул его Джону.
- За проклятую Ирландию! - сказал Херити, высоко поднимая стакан. Пусть она восстанет из мертвых и поразит дьявола, который причинил нам это зло. И пусть он переживет тысячу смертей за каждую, которую вызвал.
Херити опорожнил стакан и выставил его на стол, чтобы наполнить снова.
- Я пью за это! - сказал Мерфи и выпил свой стакан, затем поднял кувшин со стола и снова наполнил стаканы себе и Херити.
Кеннет, возраст которого Джон оценивал в четырнадцать лет, мрачно посмотрел на отца, с шумом отодвинул стул и встал.
- Я выйду на улицу.
- Сиди здесь, - сказал Херити. Он указал стаканом на стул.
Кеннет посмотрел на отца, который кивнул головой.
Помрачнев, Кеннет снова сел на стул, но не придвинул его к столу.
- Куда ты собирался, Кеннет? - спросил Херити.
- На улицу.
- В хлев, полный мягкой соломы? Мечтать о том, как хорошо было бы поваляться на этой соломе с молодой женщиной, которую сам выберешь?
- Оставьте его в покое, - примирительно сказал Мерфи.
Херити перевел на него взгляд.
- Конечно, мистер Мерфи. Но на улице почти ночь, и мы не нашли ни винтовку прохвессора, ни ваш пистолет, поэтому я хочу держать всех перед глазами. - Херити сделал большой глоток самогона, переводя глаза над краем стакана с Мерфи на Гэннона.
Отец Майкл вмешался:
- Джозеф! Вы плохой гость. Эти люди не желают нам зла.
- Я тоже не желаю им зла, - сказал Херити. - Ни в коем случае, это просто предосторожность против того зла, которого можно избежать, если быть осмотрительным с оружием.
И он снова сделал большой глоток самогона.
Мерфи попытался улыбнуться ему, но смог только скривить губы. Его взгляд был прикован к автомату на груди Херити. Гэннон просто уставился в свою тарелку.
- Мистер Гэннон? - спросил Херити.
Не поднимая глаз, Гэннон сказал:
- Мы достанем остальное оружие после новостей.
- После новостей?
- Сейчас время новостей, - пояснил Гэннон. - У меня есть приемник. Он сзади, в буфете возле раковины. - Он поднялся.
Херити повернулся на стуле, наблюдая, как Гэннон подходит к буфету и возвращается с переносным приемником, который он поставил посреди стола.
- У нас есть запас батареек, - сообщил Мерфи. - Терренс все хорошо продумал, когда приехал сюда.
Гэннон повернул ручку, и в неожиданно затихшей кухне раздался громкий щелчок. Все смотрели на приемник.
Он издавал шум помех, который сменился мягким гудением, затем раздался мужской голос:
- Добрый вечер. Вы слушаете континентальную станцию Би-би-си с нашим специальным выпуском для Великобритании, Ирландии и Ливии. - В голосе диктора слышался итонский акцент. - По нашему обычаю, мы начинаем передачу с молчаливой молитвы, - сказал диктор. - Мы молимся за быстрое окончание этого несчастья, чтобы мир получил новые силы и долгий покой.
Шум радио казался Джону громким, он наполнял пространство вокруг них напоминанием о других людях и иных местах, о многих мыслях, сосредоточенных в молитве. Он почувствовал горечь в горле и окинул взглядом сидящих за столом. Все склонили головы, кроме него и Херити. Последний, встретившись глазами с Джоном, подмигнул.
- Ты заметил последовательность? - спросил Херити. - Великобритания, Ирландия и Ливия. Они могут называть ее первой, но Британия больше не великая.
- Это Би-би-си, - сказал Гэннон.
- А передачу ведут из Франции, - продолжил Херити. - Ни одного англичанина в редакции, хотя я уверен: все они говорят, как преподаватели из Оксфорда. Американцы, французы и пакистанцы, как мне сказали.
- Какое это имеет значение? - спросил Гэннон.
- Это имеет значение, потому что это факт, который не может отрицать ни один разумный человек! Этим янки, и "пакки", и лягушатникам сделали промывание мозгов. В первую очередь Англия, потом уже Ирландия, а потом язычники.
- Да получат наши молитвы скорый ответ, - сказал диктор. - Аминь. Бодрым голосом он продолжил: - А теперь новости.
Джон слушал с увлечением. Стамбул был охвачен Паническим Огнем. Обнаружены новые "горячие" места. В Африке был назван тридцать один город, Найроби и Киншаса среди них. Йоханнесбург оставался радиоактивными руинами. Во Франции подтверждалась потеря Нима. Толпа в Дижоне линчевала двух священников по подозрению в ирландском происхождении. В Соединенных Штатах все еще пытались спасти "большую часть Нью-Орлеана". Швейцария скрылась за чем-то, что они называли "Лозаннским Барьером", объявив, что оставшаяся часть их страны не заражена.
- Что за великая и славная картина! - воскликнул Херити. - Весь мир становится Швейцарией! Антисептический мир с перинами, мягкими, как юная грудь, да, Кеннет? - Херити смотрел на мальчика, лицо которого густо покраснело.
Джон чувствовал только удивление от размеров пространства, которое было приведено в движение. Последствия были гораздо более внушительными, чем он ожидал, хотя Джон и не мог сказать, каковы были ожидания. Когда он думал об этом, то чувствовал шевеление О'Нейла-Внутри. Он все равно испытывал не раскаяние, а только благоговейный страх перед тем, что Немезида может принять вид национальных катастроф.