А ведь наличествовали и другие потери, от которых было не отвертеться. Помимо курьера, при нападении было уничтожено несколько соларианских военных кораблей со всеми экипажами.
Наконец какой-то чиновник со слабым удовлетворением заметил, что враг в конце-то концов тоже понес некоторые потери: за тот короткий промежуток, пока наземные батареи участвовали в бою, они уничтожили несколько небольших берсеркеров, рассчитанных на самостоятельное действие в космосе, - аналог человеческих кораблей-разведчиков.
Но даже это скромное достижение как-то блекло на фоне того, что теперь в Иматранской системе не осталось ни единого военного корабля. Все немногочисленные местные боевые корабли храбро кинулись в схватку с берсеркером, и за считанные минуты металлическое чудище уничтожило их подчистую. Единственная положительная сторона этих потерь сводилась к тому, что теперь никто - даже премьер - не сможет обвинить местные власти, что они не организовали погоню за берсеркером.
Один из чиновников, предложив своим коллегам сформулировать заявление, которое можно было бы предъявить возмущенной общественности, сказал:
- Хотя в нашей крови кипит боевая ярость и решимость отомстить что-нибудь в таком духе, - мы не имеем возможности преследовать бегущего врага. Мы не имеем возможности сделать что-либо сверх того, что уже было сделано в критические мгновения катастрофы или сразу же после нее.
Коллеги помолчали, обдумывая формулировку. Наконец один из них мрачно добавил:
- И по крайней мере, общее число человеческих жертв все-таки невелико.
- Невелико?! - снова подал голос предыдущий выступающий. - Вы что, забыли, что пропала леди Женевье-ва - не просто пропала, а почти наверняка мертва? Вы понимаете, что это значит?
- Я сказал - общее число. По сравнению с количеством населения.
- И все равно их трудно назвать немногочисленными, если учитывать протолюдей.
- Кого-кого?
- Я имею в виду будущих колонистов. - Оратор обвел взглядом коллег. Некоторые ответили озадаченными взглядами, некоторые - понимающими кивками. - Тех самых, которые находились на биостанции - она, собственно, ради них и была создана. Человеческие зародыши и некоторое количество утробных плодов. Все эти живые Дары многие годы, если не сказать десятилетия, собирали на десяти планетах, а то и больше чем на десяти.
- Я бы сказал, что это спорно - применять к ним термин "живые". Ну и сколько этих даров, как вы их назвали, то есть предполагаемых будущих колонистов, находилось на борту?
- У меня нет сейчас под рукой точной цифры. Насколько я слыхал, их там около биллиона.
- Сколько?
- Десять в девятой степени.
Участникам совещания понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить эту цифру.
- Тогда давайте не будем их считать или хотя бы не будем упоминать в сводке потерь.
- По крайней мере, одного из них точно придется упомянуть.
- Зачем?
- Вы, наверное, пропустили сообщение, которое как раз перед этой трагедией прошло по средствам массовой информации. Леди Женевьева посетила биостанцию не просто с дежурным визитом. - Говоривший взглянул куда-то вправо. - Ну, Кенсинг, что вы скажете?
Конечно, стол, за которым проходило совещание, был не настоящим столом. Его создали в искусственной реальности голографические экраны компьютеров и коммуникационные системы, создали специально для этого совещания. Таким образом, чиновники получили возможность удобно устроиться у себя дома или в кабинете и в то же время чувствовать себя так, словно они все вместе заседают в конференц-зале. Так вот, на углу этого воображаемого стола сидел мужчина по имени Сандро Кенсинг, самый молодой из участников совещания. Все это время он помалкивал. С одной стороны, он был охвачен горем. А с другой - он вовсе не принадлежал к местным властям. Кенсинг был всего лишь племянником одного из членов совета - и женихом доктора Анюты Задор, которая сейчас числилась среди пропавших без вести. Но истинная причина, по которой молодого человека пригласили на совет, заключалась в том, что он уже много лет являлся близким другом единственного сына премьера Дирака и время от времени даже гостил дома у премьера или на его личной яхте. Следовательно, как предполагали местные чиновники, он должен был немного разбираться в психологии властителя.
- Ну так как, Кенсинг?
Сандро Кенсинг приподнял густые русые брови и оглянулся. Его мощные плечи нависли над столом, а сильные руки вцепились в его край. Лицо Кенсинга могло бы показаться бесстрастным, если бы не покрасневшие глаза.
- Простите? - переспросил Кенсинг. Он явно не слышал вопроса.
- Я интересуюсь, - деликатно повторил оратор, - как, по вашему мнению, премьер Дирак отреагирует на эти ужасные новости.
- А... Да, конечно. - Никто из представителей местных властей, даже его недавно вышедший в отставку дядя, не внушал Сандро особого благоговения. - Ну, старик будет не в восторге. Но это вы и без меня могли бы сообразить.
Над столом повисло неловкое молчание. Но никто не стал одергивать молодого человека или хотя бы косо смотреть на него, хотя в общем-то его поведение граничило с дерзостью, - отчасти из уважения к его горю, а отчасти потому, что все прекрасно понимали, что у них есть более серьезные поводы для беспокойства.
- У нас много работы, - сказал наконец председатель. - Но прежде чем мы прервем заседание, нам следовало бы решить вопрос с делегацией.
- С делегацией? - переспросил кто-то.
- Возможно, правильнее будет сказать - с депутацией. С депутацией, которая будет встречать премьера. - Председатель огляделся по сторонам и решил, что необходимы пояснения. -- Если никто из нас не отправится ему навстречу, как только он покажется на орбите, я не удивлюсь, если премьер потребует, чтобы все мы явились к нему на корабль для личного доклада.
Общее настроение стало еще более удрученным.
- Я полагаю, - сказал другой чиновник, - что мы должны назначить одного делегата. И пусть он доставит премьеру наш доклад, с предварительной оценкой ситуации. А всем прочим в ближайшее время придется трудиться не покладая рук над выполнением своих непосредственных обязанностей.
Все участники совещания, не сговариваясь, посмотрели в одну и ту же сторону. Их делегат был выбран единогласно, без всякого обсуждения. Кенсинг наконец-то обратил внимание на происходящее и был слегка удивлен, обнаружив, что на многих повернутых к нему лицах играют циничные усмешки.
ГЛАВА 4
Премьер Дирак появился в Иматранской системе на несколько часов раньше, чем его ожидали. Он прилетел на собственной яхте под названием "Призрак" - очень неплохо вооруженной, надо заметить, - и шла эта яхта на впечатляющей скорости. Это грозное боевое судно - некоторые опытные наблюдатели утверждали, что "Призрак" больше похож на легкий крейсер, чем на яхту, - сопровождали еще два корабля, поменьше. Они тоже были вооружены, но определить, к какому классу они относятся, было несколько затруднительно. Очевидно, это было все, что оказалось у премьера под рукой, а ждать он не захотел.
Вместо того чтобы приземлиться на почти не пострадавшую поверхность планетоида Иматра, - как он, несомненно, сделал бы в мирное время, - Дирак оставил свою маленькую эскадру на орбите. И оттуда немедленно потребовал в выражениях, пышущих скорее властью, чем вежливостью, - чтобы местные чиновники немедленно явились на борт его яхты.
Кроме того, премьер потребовал полной мобилизации местных технических ресурсов, дабы те помогли повысить боеспособность его эскадры. Некоторое оборудование на его кораблях требовало наладки или даже замены - и лишь после этого можно было рискнуть и попытаться вступить в бой.
Как нетрудно догадаться, в силу обстоятельств никакой официальной церемонии приветствия не было. Фактически единственным человеком, который выполнил требование премьера, поднялся на челноке на орбиту и поприветствовал Дирака и его свиту, был Сандро Кенсинг, избранный в качестве представителя. Сандро не боялся приема, который мог его ожидать, но все же ему было несколько не по себе. Молодой человек перешел с пришвартовавшегося челнока в главный шлюз яхты. В кармане у него лежала голографическая запись, сделанная местным советом. Это был первый, можно сказать - черновой, свод самых убедительных отговорок. Члены совета почтительно сообщали, что ввиду огромного объема совершенно неотложных дел, требующих их личного присутствия, они не могут сейчас прибыть на яхту и потому поручают господину Кенсингу представлять их на этой встрече.
Очевидно, большинство местных представителей власти банальнейшим образом боялись гнева премьера. Возможно, у некоторых из них даже были для этого достаточные основания. Что же касается Кенсинга, лично он этого страха не испытывал. Даже если бы все его чувства не были притуплены горем, Сандро просто в голову бы не пришло бояться отца своего однокашника Майка, с которым он встречался множество раз и в доме у которого неоднократно гостил. Именно эта дружба и привела Сандро на работу, связанную с колонизационным проектом, а следовательно, и помогла встретиться с Анютой.
На пороге бронированного шлюза "Призрака" Кенсинга встретил крепко сложенный седеющий мужчина неопределенного возраста. Одежда свободного покроя не имела никаких отличительных деталей, которые позволили бы угадать социальный статус или род занятий мужчины. Кенсинг узнал одного из старших телохранителей премьера. Они несколько раз виделись, когда Кенсинг гостил в поместье Сардоу.
- Здравствуй, Брабант.
С гостями своего работодателя телохранитель всегда обращался неофициально, но вежливо. Он сразу же узнал молодого человека, хотя с момента их последней встречи прошло уже довольно много времени.
- Здравствуйте, мистер Кенсинг. Присаживайтесь. Босс вас ждет. Он через пару минут освободится.
С тех пор как Сандро последний раз бывал на "Призраке", внутренняя отделка яхты сильно изменилась. Сейчас корабль выглядел изнутри, как офис крупного государственного деятеля.
- Спасибо, я лучше немного постою. Насидеться я и потом успею.
Брабант сочувственно посмотрел на парня:
- Послушайте, мне очень жаль, что с доктором Задор такое случилось. Правда, жаль.
- Спасибо.