Кенсинг медленно пришел в себя. У него было такое ощущение, что вокруг ревет и коллапсирует Вселенная, а может, какой-то огромный дисплей виртуальной реальности, которую перенастраивает некий безразличный ко всему бог.
Сандро лежал навзничь на амортизационной койке. Судя по обстановке, он находился на борту очень маленькой шлюпки. Это был один из небольших челноков, которые использовали для перелетов со станции на яхту и обратно. С того места, где лежал Кенсинг, он не мог выглянуть наружу, но по некоторым мелким деталям он вполне мог сказать, что челнок находится в полете.
Когда Сандро попытался пошевелиться, то понял, что связан по рукам и ногам. Молодого человека пробрал озноб.
Последним его отчетливым воспоминанием был бой в десякубе. Но он совершенно не помнил, каким именно образом выбыл из этой схватки. Судя по ощущениям, все его тело было покрыто синяками, но, похоже, более серьезных травм он избежал.
Кажется, челнок совершал один из своих обычных коротких, неспешных рейсов. Повернув голову, Кенсинг увидел Скарлока, сидящего за пультом управления. Он был без скафандра. Никого больше не было видно.
Кто бы ни связывал Кенсинга - сам Сандро предположил, что это был Локи, - но этот кто-то отлично справился с работой. Путы не причиняли пленнику боли, но при этом не оставляли ни малейшей возможности попытаться развязаться.
- Мы возвращаемся на станцию... - пробормотал Сандро вслух. Он еще не полностью опомнился.
Скарлок повернулся и бросил на своего пассажира - точнее сказать, на пленника - непроницаемый взгляд:
- Не совсем.
Кенсинг попытался обдумать эту реплику, но вскоре вынужден был отказаться от этой попытки.
- А где другие? - спросил он в конце концов.
- Премьер присматривает за наведением порядка. Брабант мертв - как ты, должно быть, и сам знаешь.
- А Майк?
- Я не знаю никого с таким именем. Кроме того, ты убил колониста-добровольца по имени Фоулер Аристов.
Кенсинг несколько раз глубоко вздохнул.
- Скарлок, - произнес он. - Ну ведь на самом деле ты в это не веришь, правда же? В то, что его и вправду так звали и что я его убил?
Скарлок еще раз взглянул на Кенсинга:
- Премьер и Локи объяснили мне, что произошло на яхте.
Неожиданно челнок нырнул и заскрежетал по чему-то твердому. Это не похоже было на обычную швартовку. Внезапно к Кенсингу вернулась ясность мысли.
- А что думаешь ты - не имеет значения, - сказал Скарлок, выбираясь из кресла и подходя к связанному пленнику. Похоже было, что он отвечает на собственные мысли.
- Подожди минутку! Что ты делаешь? Что происходит? Скарлок не стал давать прямого ответа на эти вопросы.
- Ты сходишь тут, - заявил он.
Кенсингу понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что они, должно быть, пришвартовались не к станции. А куда? К берсеркеру? Если это так, то, значит, за последние триста лет в нем был устроен действующий шлюз, совместимый с соларианской техникой.
Маленький шлюз челнока открылся. За ним виднелся другой, более просторный шлюз непривычного вида - и там стояла машина, типичный берсеркер абордажного типа. Он явно ожидал заранее оговоренной встречи.
Скарлок был силен; даже при обычной силе тяжести он довольно легко поднял Кенсинга с койки.
Лишь теперь Сандро понял, что Дирак, должно быть, давно уже заключил какую-то сделку с неживым напарником. И он не сдержал крика. Когда Скарлок вытащил Кенсинга из челнока, берсеркер шагнул навстречу, подхватил человека металлическими лапами и понес его куда-то в темные глубины огромной машины-убийцы.
Примерно час спустя какой-то отдаленный удар встряхнул всю станцию и вывел Гавота и его даму из полусна.
- Что это? - нетерпеливо спросила леди Женевьева. Голос у нее был хрипловатый после сна. Здесь, в отдаленной каюте, они могли не бояться наблюдения: Ник, как говорили, все еще находился на перепрограммировании, а Локи, как правило, интересовался лишь теми, кто приближался к Дираку.
Гавот сказал, что это, должно быть, в конце концов взорвался флагман командора. А встряхнуло станцию из-за того, что по внешнему корпусу почти одновременно ударила радиационная волна и град мелких обломков.
- А, так вот оно что! - И Женевьева с облегчением снова растянулась на кровати.
Гавоту не понадобилось ни много времени, ни каких-то особых усилий на ниве обольщения, чтобы оказаться наедине с леди Женевьевой в подобных обстоятельствах. Он намеревался в ближайшем будущем попытаться увлечь Варвару Энгайдин в такую же отдаленную каюту или в уединенную беседку из зелени и посмотреть, много ли удовольствия можно получить с ее помощью.
Нынешняя же дама Кристофера, подобно множеству других женщин до нее, нашла его красоту и молодость очаровательными. Гавот знал, что при желании способен производить впечатление почти что детской невинности. Слегка непочтительный, но в целом вполне приличный молодой человек - торговец педагогической литературой.
- Ваш муж - очень счастливый человек, - сказал он леди Женевьеве. - И я уверен, что он, конечно же, заслужил это счастье.
Леди явно не знала, как ей реагировать на подобный комплимент. Возможно, за время жизни с Дираком - особенно за последние век-два - ей вообще нечасто приходилось сталкиваться с лестью.
Теперь же Женевьева прильнула к Гавоту, словно в поисках защиты и успокоения. Без всякого видимого повода она вдруг спросила:
- Кристофер, чего ты боишься?
- Пожалуй, не так уж многого. - Гавот замолчал, обдумывая вопрос. Были времена, когда я действительно боялся берсеркеров.
- А теперь уже не боишься?
Гавот закинул руки за голову, устроился поудобнее и внимательно посмотрел в лицо леди Женевьеве, а потом задал ей ее же собственный вопрос:
- А чего на самом деле боишься ты? Или кого? Премьера?
И Женни принялась взахлеб рассказывать Гавоту о Нике и об ужасе бесплотной жизни. Тело, которое сейчас видел и легонько поглаживал Гавот, было четвертым по счету, которое Женевьева носила после того, как снова обрела плоть. Дирак желал, чтобы она постоянно оставалась юной и цветущей, а кроме того, он не прочь был набрать побольше экспериментальных данных.
Правда заключалась в том, что после того, как Ник вытащил Женни с гибнущего курьерского судна, - не важно, во плоти или нет, - собственный облик сделался для нее чем-то вроде навязчивой идеи. Она чувствовала себя обязанной добиться, чтобы ее облик соответствовал некоему идеалу, собственным ослепительным представлениям, и в то же самое время Женни не желала изменяться, чтобы любой, кто знал ее в первом воплощении, по-прежнему мог бы ее узнать.
Женевьева подробно рассказала Гавоту, как это трудно - найти полностью подходящее тело. Ей страстно хотелось, чтобы Кристофер похвалил ее внешность.
Гавота очень заинтересовала идея о том, что люди могут менять -тела по собственному желанию. Впрочем, ему отнюдь не хотелось бы испытать это на собственном опыте. Кристофера вполне устраивало, как выглядит и действует его тело.
Гавоту всегда было любопытно посмотреть на человека, который искренне чего-то боится. Иногда встречались просто поразительные случаи. Теперь же он принялся прощупывать Женевьеву, проверяя, как лучше спровоцировать ее и вызвать на откровенность.
- Раньше или позже, но когда-нибудь тебе все-таки не удастся найти генетический материал, достаточно точно совпадающий с твоей внешностью, даже если ты можешь выбирать из биллиона образцов.
- Об этом я буду беспокоиться, когда такое действительно случится, но не раньше. Нам долго еще не будет грозить нехватка генетического материала.
Сразу после завтрака Принсеп устроил совещание с участием лейтенанта Тонгрес и мичмана Динанта. Начал его командор:
- Насколько я понимаю, вопросы первостепенной важности таковы: первый - действительно ли этот проклятый берсеркер окончательно сдох или все же нет? Второй - если на самом деле он еще не сдох, то можно ли его убить? И последний вопрос - еще более офигительный, чем предыдущие, если только такое возможно: можно ли тем или иным образом использовать двигатель берсеркера, чтобы дать возможность группе оказавшихся в затруднительном положении соларианцев вернуться домой?