- Но вы уже здесь. Вы ведь оставили на борту свою копию, разве не так? Разве вы ее сделали не именно для такого случая? Вы остаетесь здесь. Возвращение приведет лишь к лишним неприятностям. Дирак здесь, и берсеркер тоже здесь. Нам нужно прикончить их, если вы хотите сделать что-нибудь полезное для вашей Женни.
ГЛАВА 28
Дан Ховелер схватил оружие и покинул лабораторную палубу, помахав Анюте Задор - как он сам при этом полагал, прощаясь навсегда. Как обычно, в бронированном тяжелом скафандре Дан чувствовал себя до беспомощности неуклюжим. Ховелер торопился, как мог, на защиту стеллажей с драгоценным грузом. Несколько секунд назад мозг станции, находившийся в состоянии полной боевой готовности, сообщил о проникновении на борт извне - судя по всему, это проникновение совершили два берсеркера-абордажника, прорвавшиеся на станцию с двух сторон, по отдельности друг от друга.
Анюта Задор, также вооруженная и закованная в броню, осталась на своем постоянном боевом посту, поблизости от центра лабораторной палубы.
Пока Ховелер пробирался между палубами, вся станция вокруг него сотрясалась и гудела. Поблизости от станции по-прежнему полыхало космическое сражение, еще более яростное, чем прежде. Очевидно, бой шел со всех сторон. Люди, находящиеся на борту, не могли даже сказать, что за силы сошлись в этой схватке, - никто из сражающихся не сделал ни малейшей попытки связаться с ними.
Даже во время этого отчаянного бега в неуклюжей броне Ховелер продолжал получать сообщения от корабельного мозга, помогавшего ему выслеживать проникших на борт берсеркеров. Дан был слегка удивлен тем, что ни один из абордажников, кажется, не намеревался уничтожить биллион соларианских зародышей вопреки откуда-то возникшему у него предположению. Возможно, это предположение не имело рационального обоснования, а проистекало лишь из длительной и своеобразной истории берсеркеров. Однако, какой бы ни была причина, обе вторгшиеся машины сейчас продвигались к палубе, где была установлена большая часть станционных маточных репликаторов.
Там же, в полузасекреченной лаборатории Фрейи, находилось множество беспомощных нерожденных - точное их число было известно только Фрейе да еще, может быть, Дираку.
Дан Ховелер бежал изо всех сил, пытаясь опередить механических убийц, хотя он и не надеялся пережить эту стычку.
Через несколько секунд он обогнул угол и сразу же попал под перекрестный огонь, ведущийся из куда более мощного оружия, чем то, которое было у него в руках. Одна из ступней Ховелера скользнула по лужице расплавленного металла, и он упал, проехавшись на спине поперек коридора. Это случайное падение, несомненно, спасло ему жизнь. Весь коридор вокруг него был охвачен пламенем и взрывами.
Силовые заряды, рикошетившие от переборок, били по его телу, словно огромные молоты. Ховелеру понадобился бесконечный миг, чтобы осознать, что выстрел, прошедший в нескольких сантиметрах от его шлема, был нацелен не в него.
Справа от него, не более чем в десяти метрах, покачивался на металлических ногах давно знакомый механический ужас - берсеркер. Спаренные оружейные стволы, торчащие из отверстий на его плечах, изрыгали огненные вспышки. У Ховелера возникло ощущение, подобное тому, что иногда испытываешь во сне, - казалось, он может сосчитать эти вспышки, как будто в замедленной съемке.
А слева от него стояла машина, выглядевшая абсолютным близнецом первого берсеркера. Она попала в поле зрения Ховелера, когда его тело завершило скольжение. И эти берсеркеры стреляли друг в друга. Уцелеть в этом гибельном шквале было невозможно. Машина, находившаяся слева от Ховелера, начала падать; от нее отлетели оторванные выстрелами ноги. За секунду до того, как металлическое туловище коснулось палубы, в него врезались еще три заряда и превратили берсеркера в бесформенную груду. Во все стороны брызнул град расплавленных обломков.
Грохот битвы, наполнявший замкнутое пространство, неожиданно оборвался. Наступила почти полная тишина, нарушаемая лишь тихим жалобным стоном искореженного металла переборок.
Оглушенный ударами, Ховелер поднялся на колени, а потом и на ноги. Словно бы оглядывая поле недавней перестрелки с огромного расстояния, он заметил, что коридор вокруг него изломан, иссечен и искорежен жаром выстрелов. Если бы не скафандр, он в мгновение ока изжарился бы и обратился в прах. Наверху, над его головой, чудом уцелевшие трубы аварийной системы уже начали выпрыскивать влажные облачка; чуть позже они должны были превратиться в охлаждающие струйки жидкости.
Но один из берсеркеров выжил в поединке.
Ховелер нетвердо стоял на ногах. Он отлично сознавал всю свою гибельную неуклюжесть, несовершенство обычного человека и понимал, что воин из него совершенно никакой, но тем не менее Ховелер начал поднимать свое оружие.
Ствол оружия прыгал в такт с дрожанием его руки. А победоносный кусок высокоинтеллектуального металла, стоявший чуть дальше по коридору, вовсе не целился в него, а вместо этого поводил своимц металлическими щупальцами. А потом со стороны металлического монстра раздался голос - его речевой аппарат производил слова, звучавшие совсем не похоже на обычную речь берсеркеров, с настоящими человеческими интонациями. Берсеркер сказал:
- Не стреляйте, не стреляйте! Я - полковник Фрэнк Маркус! - Услышав, что ее муж прибыл на станцию, и придя в ужас от начавшегося боя, леди Женевьева бросилась за советом и защитой к спешно вызванной станционной версии Ника Третьего.
Сразу же после того как Ник присоединился к ней, они, по его настоянию, вместе ушли в спасительную каменную прохладу Вестминстерского аббатства.
Стоя в десякубе - в отличие от такого же устройства на яхте, станционная установка до сих пор была цела, - Женевьева надела ВР-шлем и пошла вдоль длинного нефа. Это была сцена из ее постоянных кошмаров - о том, что у нее снова нет тела, - и все же по настоянию Ника она нашла в себе силы встретиться с этим кошмаром лицом к лицу.
- Здесь берсеркеры не будут мне угрожать? - Женевьева с трудом узнала собственный голос.
Ник, облаченный в знакомый наряд менестреля, шел рядом с ней.
- Защитит ли это место нас от берсеркеров - не знаю. Но когда ваш муж - мой отец ~ явится искать вас, мы оба будем готовы, насколько это возможно, встретить его.
Ник настойчиво увлекал ее вперед, сквозь гулкие залы из воображаемого камня, словно стремясь к какой-то определенной цели. Как ни странно, первый ужас Женевьевы, испытанный ею при появлении в этом месте, сосредоточении ее кошмарных снов, вскоре прошел. Она впервые видела аббатство глазами тела из плоти. Чувства отличались едва заметно, но даже эта разница давала Женевьеве ощущение контроля над ситуацией.
Премьер Дирак поздравил себя с тем, как хитро он обошел своих врагов.
Когда, к немалому его удивлению, они осмелились последовать за ним на корабль-берсеркер, он смог понаблюдать за их приближением. После этого премьер проделал обратный путь и в одиночку вернулся на станцию - на базу, покинутую его преследователями. Только здесь у него был единственный реальный шанс обрести будущее, обрести силу - если кипящее в окружающем космосе сражение, спровоцированное, очевидно, новым нападением соларианцев, оставит ему вообще какие-либо шансы.
Дирак посадил свой челнок на летной палубе станции; в этот момент он не помнил ни о каких других конфликтах, происходящих на борту. Его встречали Варвара Энгайдин и Кэрол. Кэрол выглядела еще менее вменяемой, чем обычно.
- Где Скарлок? - спросила она, устремив безумный взгляд мимо премьера, внутрь маленького пустого челнока.
- Он решил остаться на берсеркере. Я обойдусь и без него. Где моя жена?
- Она пошла в десякуб, - сообщила ему Варвара и умолкла. Затем она с горечью добавила: - А я-то думала, что ты, быть может, вернулся за мной...
В этот момент Дирака не интересовали ни мысли, ни слова Варвары. Он резко произнес:
- Я иду за ней. Вам лучше подождать здесь. - И он в своем тяжелом скафандре направился к десякубу.
Скарлок действительно решил остаться со своим старым покровителем берсеркером. В душе он был рад избавиться от премьера и вовсе не хотел возвращаться в другие, опасные места. Машина предоставила ему маленькую уютную комнатку, совсем рядом с небольшим личным шлюзом. Комната была именно такой величины, как ему требовалось, и очень уютной - с влажным воздухом, небольшой силой тяжести и некоторым количеством мебели. Там был даже маленький голографический экран, посредством которого можно было наблюдать за тем, что происходит за бортом, в открытом космосе. Но Скарлока это не интересовало.
В маленькой комнате была еще одна дверь, во внутренней переборке; очевидно, она вела в глубь корабля, во внутренние отсеки. Но эта дверь до сих пор ни разу не открывалась. Возможно, она не откроется никогда.
Когда челнок снова приземлился в шлюзе, из него выбралась Кэрол и вошла в комнату.
Увидев, что она одна, Скарлок улыбнулся кривой улыбкой. Кэрол улыбнулась в ответ и даже, кажется, слегка успокоилась. Это было почти как в старые дни, когда были только они двое и громадный берсеркер. У Скарлока было ощущение, что машина снова взяла на себя заботу о них.
Он начал понимать, что неприятности начались только тогда, когда появились другие люди.
Дирак обнаружил, что десякуб, как он и ожидал, находится под жестким контролем Ника. На этот раз рядом с премьером не было Локи, но Дирак решил, что не позволит этому обстоятельству испугать его. Он направился вперед.
Он забрался уже довольно далеко в глубь аббатства, до самой часовни Святого Михаила в северном нефе, когда вдруг остановился, потрясенный открывшимся ему зрелищем. Это была гробница леди Элизабет Найтингейл, увенчанная скульптурной группой восемнадцатого века. Несмотря на свою выразительность, эта скульптура до сих пор ускользала от внимания Дирака да это было и немудрено здесь, среди тысячи других изображений. Скелетоподобная Смерть была изваяна вылезающей из могилы и заносящей копье, чтобы пронзить им коленопреклоненную леди Элизабет, сжавшуюся от страха. А тем временем каменный мужчина - должно быть, муж Элизабет - простирал руку, пытаясь отвести удар.
- Отец, - произнес негромкий голос позади Дирака.
Премьер обернулся и увидел Ника Третьего. Оптэлектронное существо, бывшее когда-то сыном Дирака, сжимало в руках оружие, которому здешняя аппаратура придала вид зазубренного копья, очень похожего на то, которым замахивалась каменная Смерть.
- Ты никогда ничему не научишься, - бросил премьер, вскинул оружие и выстрелил не целясь.
Командор Принсеп не хотел признаваться в этом никому, даже самому себе, но у него возникли опасения, что тоненькая ниточка связи между его отрядом и их друзьями, оставшимися на станции, была прервана. К ним больше не поступило ни одного сообщения.
И скорее всего этот разрыв связи не был случайным. Только что метрах в сорока от разведчиков промелькнула машина, очень напоминающая берсеркера из числа тех, которые обычно участвовали в абордажах. Гавот пальнул в нее, но это не произвело ни малейшего эффекта.
Если план врага состоял в том, чтобы заманить их маленькую дерзкую группу в ловушку, то теперь, кажется, западня вот-вот должна была сработать.
Однако, как бы то ни было, командор не намеревался поворачивать назад. Вместо этого он продолжал сосредоточивать все усилия на достижении изначальной цели: попытаться добраться до центрального мозга берсеркера и любой ценой нейтрализовать его.
Это был единственный способ одержать победу. Но в глубине сознания, втайне от всех, Принсеп признавал, что это была воистину смертельная и почти безнадежная задача; любой, кто знал что-либо о берсеркерах, понимал, что отключить или уничтожить мозг корабля смерти, не приведя при этом в действие какую-нибудь мину-ловушку чудовищной силы, очень трудно. Практически невозможно.
Как горько заметил Динант, в таком случае весь их кажущийся успех будет значить очень мало.
Версия Ника Третьего, по-прежнему сопровождавшая в виде скафандра отряд Принсепа, рвалась вперед в яростной попытке отыскать своего ненавистного отца.