Один незадачливый бандит, спасаясь бегством от собаки, угодил в жарку. А я ее и не приметил! ПДА опять барахлит. А ведь мы собирались забрать левее, неровен час, и не досчитались бы кого-нибудь.
Неважным, стало быть, я был сталкером. Москва ли меня так расслабила? Или сам я уверовал в свою непобедимость. Нет союзника хуже в Зоне, чем самоуверенность. Я столько раз сам же наказывал себя за это. Как однажды, возвращаясь из лаборатории Агропрома, я был при хорошим хабаре, более того раздобыл одну из новых разработок — боты, работающие по принципу экзоскелета. Прикрепил за ухо специальный проводник и решил испытать находку, да и тащить на себе их было тяжеловато. Не успел я отойти на пару километров по безопасному, как мне казалось, району, как влип в захват.
Выбор был у меня не велик, либо оставить захвату чудо-ботинок, либо пытаться сменить захваченную ногу на руку, а потом руку на какую-нибудь палку. Но, во-первых, палку еще надо было суметь найти, а, во-вторых, вот-вот сюда могли нагрянуть военные, дабы проверить все ли в порядке, и почему двое ученых все еще не вышли на связь. Поэтому я позорно бросил новую разработку, высвободив ногу. Обувь пришлось снять с ближайшего трупа. В ужасно натирающих армейский ботинках не по размеру, я кое как доковылял до бара «100 рентген» и никому не рассказывал эту весьма поучительную историю, ибо было стыдно.
Захват мог не распознать, только новичок, который без году неделя в Зоне, да и того, наверное, бы насторожили странно топорщащиеся неравномерные травинки, некоторые из которых стали лиловыми. Уж по крайней мере, от греха подальше, новичок не стал бы наступать на странного вида кочку, а вот мне «повезло». Я чувствовал себя так же унизительно глупо. Но благодаря боевой ситуации это быстро прошло. Корить себя угрызениями совести было некогда.
— Неплохо было бы нам разжиться автомобилем на ходу, — предложил Лемур.
— Легче сказать, чем сделать, пока будем осматривать каждый автомобиль — потеряем время, или проморгаем опасность, кроме того, слышал когда-нибудь об аномалии автобус?
— Нет, а что это такое? — спросил Сыч, он вообще пока еще мало знал об аномалиях, в основном лишь то, что их следует обкидывать болтами, гайками, или любыми мелкими, но достаточно тяжелыми предметами, чтобы понять — можно продвигаться дальше или нет.
— Я слышал о ней, но никогда не думал, что она действительно существует. Где-то на холме не так далеко от Свалки, ну это такой район в прото-Зоне, стоит автобус. Старый такой, советского образца. И ничего бы не было в нем такого удивительного, если бы не был он новехонький, салон с иголочки, и билеты из разряда «честный пассажир» образца 1986 года. Что это никто не знает. Да вот только у сталкеров примета есть, если где-то найти 5 копеечную монету СССР, и купить билет, то сумма сложенных цифр и есть то число лет, которое тебе жить осталось. А еще говорят что ночевать там нельзя, люди исчезают. Дескать, все остается амуниция, оружие, даже коронки или там железные штифты у кого стояли, а человека нету.
— Думаешь здесь такое возможно? — Сыч смотрел на Лемура во все глаза не в силах поверить услышанному.
— Все возможно, — ответил Лемур.
Сверху спланировал Дарк.
— Все относительно спокойно, а если господа сталкеры ищут живой мотор, то вон та красная махина справа то, что вам нужно.
— Даже знать не хочу, откуда тебе это известно, — сплюнул Сыч, — и не нравится мне это твое «относительно».
— Для человека в Зоне всегда есть опасность, — философски заметил Дарк, никак не реагируя на некоторую пренебрежительность Сыча.
Перебежками мы добрались до авто. Лемур, как заправский угонщик завел мотор при помощи соединения двух проводов. С одной стороны передвигаться стало заметно легче, а с другой, я чувствовал, что мы непременно привлечем внимание местных авторитетов. Сыч напомнил нам, что неплохо будет немного пополнить наш арсенал, я не стал спорить и мы, немного попетляв, выехали в указанную им точку. Дарку и Лемуру не понадобилось много времени на поиски, в то время как мы с Сычом охраняли новоприобретенный транспорт.
Несколько охотничьих ружей и множество патронов. Да они брали все без разбора, но все же это было лучше, чем ничего. Здесь были и шокеры, и травматика класса «оса», даже это нам может пригодиться. Я жалел, что у нас не было ни солдатских аптечек, ни научных медикаментов, я привык что все, что мне было нужно — всегда оказывалось под рукой, а в Москве все было иначе, не думаю, что покривлю душой, если скажу, что и Зона здесь была другой. Менее агрессивной, но более коварной.
Все труднее давалось продвижение по основным трасам и мы петляли в переулках и небольших улочках. Я включил радио, чтобы послушать, когда нам обещают выброс и что вообще происходит на улицах столицы.
Добрый хард сменился очередной программой Эдда.
«Вы находитесь на обратной стороне реальности, и если вы все еще слышите нас, то вы все еще живы, — как всегда жизнеутверждающе начал он, — сводка за последние сутки. Итак, произошел взрыв на складе химпрома на севере Москвы, опасайтесь кислотных дождей, которые очень даже возможны, на юго-западе разграблен склад «Пфайфер», кто не успел, тот опоздал. В центре активизировались военные, снова пытаются взять приступом Кремль… ха-ха, не тут-то было, уважаемые, по чести сказать, мне кажется, и раньше там что-то выращивали, и вот теперь оно прорывается на свободу. А знаете ли вы, что сперва монстры в края наши перли собственно с Тульского направления, что понятно, как же тут не понять? Облако радиоактивной пыли 1986 года, ну за уши можно, конечно, и слона притянуть, но понятно, все просто и понятно, а теперь, что вы думаете? Нечисть прет из Кремля гнездо у нее там. Конечно, странно, что некая оборона прорвана только теперь. Но, похоже, господа и господамы у нас появился свой собственный «монолит». Или как там это называется. Не знаю уж чьи желания он исполняет, но думаю, нам с вами мало не покажется. Следующий выброс вы сумеете почувствовать на своей собственной шкуре через шестнадцать часов. А пока радуемся и слушаем группу Accept!».
— Приехали… — сказал я и сам неожиданно остановил машину прямо перед электрой, которая срослась с гравиконцентратом.
— Она размножаться как грибница, — резюмировал Лемур.
— А что будет с теми, кто под землей? — обеспокоено поинтересовался Сыч.
— Будем надеяться на лучшее, но никто не может ничего предсказать. Когда произошел второй взрыв на ЧАЭС говорили, что выжить в эпицентре не смог бы никто, но потом загадочным образом там появился клан «монолит», так вот, говорят только они и военные стакеры довольно свободно прогуливались под энергоблоком, между выбросами конечно. Однако что я могу еще сказать, там все-таки до этого было место зараженное, а здесь, могу поспорить, что сами окрестности фонят не особо, но вот куда уходят корни этого новообразования, и корни ли у него — все очень запутанно.
Мы вышли из машины, объехать сросшиеся аномалии было никак нельзя. Серость окружающего мира, приобретало все более и более насыщенный оттенок. Наступала новая ночь, а путь впереди лежал неблизкий. Как раньше бывало в Чернобыле, так и здесь зарядил противный мелкий дождик, фон несколько подпрыгнул, однако, был вполне в допустимых Зоной пределах. Сыча мы заставили съесть антирад, подземные жители мегаполиса пока не знали зашкаливающего фона, не принимали антирад, разве только препараты йода, и вообще я думаю, по сравнению с первыми сталкерами, они были счастливыми и беспечными людьми.
Без транспорта продвижение сильно замедлилось. Мы как и прежде выверяли аномалии «дедовским» способом. Мне все никак не удавалось подгрузить местную карту в ПДА, которые отчаянно барахлил, даже после перезагрузки. Очевидно, здесь уже тянули собственные сети. Для меня часто оставалось загадкой благодаря кому, или благодаря чему в Зоне работали сети для ПДА, но однажды, уходя от волны мутантов после выброса, расстреляв почти весь запас патронов я спустился в ничем не примечательный овраг. Как раз в этот момент кусок дерна слева от меня приподнялся. Я думал, что попал в засаду военных, и приготовился стрелять до последнего патрона, но все оказалось гораздо более прозаичным. Из-под земли выполз человек в костюме химзащиты, и тупо уставился на меня, а я на него. Он хотел, было поднять ствол, но я был быстрее.
Уже много позже, когда мы познакомились и пили чай, самый настоящий чай в его персональном бункере, Паук рассказал мне свою историю. О том, как отбился от лагеря ученых, да не то, чтобы сам вот так взял да отбился. Решил он молодой, тогда еще, выпускник факультета информационных технологий, сфотографировать Зону, что называется «на память». Он как и все думал, что все это ненадолго. Что пара месяцев на Янтаре, и место в отличной лаборатории генной инженерии ему обеспечено, будет себе сети настраивать, и всякую научную аппаратуру. Но Зона решила иначе. Пока он спустился к растительности, так его заинтересовавшей, пока настроил фотоаппарат, который все никак не хотел выстраивать нужную чувствительность диафрагмы — всю его группу расстреляли налетевшие ни пойми откуда бандиты. Ученые были вооружены плохо, зато защитные костюмы у них были хорошие. Признаться, из них и выстрелить-то толком никто не успел. А вот Паук понял, что произошло что-то неладное, стал отползать к кромке леса, потом скатился в тот же овраг, что и я, и увидел притворенную задвижку. Делать было нечего, спустился вниз, задраив за собой вход.
Паук не знал, чей это был бункер до этого. Но только очередной выброс расставил все точки над «и». Тогда думали, что вторым чернобыльским взрывом, и первым аномальным выбросом все и ограничится, но оказалось, не было ПДА, в той мере, как теперь, не было связи… мобильные телефоны не работали. Дорога в лагерь ученых ему была теперь заказана, и вот он начал потихоньку обживать свое убежище. Здесь был маломощный генератор, и немного провианта, пара стволов и несколько компьютеров прошлого поколения.
Паук начал с того, что иногда помогал сталкерам, которые проходили мимо, а после они стали помогать ему. Он разработал и претворил в жизнь ту систему, которой мы теперь пользовались. Детекторы аномалий, система обнаружения и система слежения — все это было его рук дело. Конечно, не все ретрансляторы он устанавливал собственноручно, ему помогали в той или иной мере все сталкеры, не исключая группировки «Грех» и «Монолит». Связь была нужна всем. И все старались, чтобы она работала хорошо. И никто никогда не покушался на жизнь Паука, и старались, чтобы ненадежные люди вообще не знали о самом факте его существования. Первые годы, говорят, все вопросы, возникающие по поводу правомерности и нужности действий Паука решались через расстрел их задающих. И все были рады, что Паук работает только сам на себя. Отчасти он был для Зоны тем же, кем Эдрадикал становился для современной Москвы. Главный связной. Я думаю, что Эдду еще предстоит пройти весь этот долгий путь, но многие наработки Паука здесь были бы очень кстати.
Оставшееся до Останкино расстояние, мы намеревались преодолеть за двое суток. Ночью все же передвигаться было рискованно, поэтому мы свернули в первый же переулок, показавшийся нам более ли менее безопасным. Следов от пуль на стенах домов было еще немного, а здесь и вовсе не было. В некоторых окнах загорались огни. Люди надеются. Любой огонек, будь то свет, питающийся энергией генераторов, или костер — это всегда надежда. Особенно в этом изменившемся мире.
Наверное, это покажется странным, но даже зомби иногда разводят костры, пока еще не совсем потеряли что-то человеческое. И не стоит думать, что все зомби непременно стараются напасть на человека, чтобы убить его. Если зомби не управляются контролером, или как в Зоне, выжигателем, или монолитом, то они ищут себя. Они пытаются снова, как бы научиться быть людьми, думая, если они конечно, способны думать, что человек — это то, к чему нужно стремиться.
Паук много рассказывал мне о Зоне, о том, что узнал, изучая звуковые записи сталкеров со всех ее участков. Им двигало желание знать, в то время как нами — желание выжить.
В эту ночь нашими соседями стала группа неформалов. Сложно было не определить этого по специфической экипировке людей сидящих у костра с гитарой. Все же компьютерные игры сделали хоть что-то хорошее для нашей молодежи. Я опустил оружие увидев часового.
— Доброго вечера, мир вам, братья, — сказал я первое, что пришло мне в голову.
— И вам не хворать… чьи будете?
— Мы сталкеры, идем на Останкино, имеем груз для Эдда.
Высокий парень утвердительно кивнул из укрытия вышли еще двое в той же экипировке, под косухами видны бронежилеты, на поясе я приметил несколько гранат. Молодежь воспринимала сложившуюся ситуацию больше как игру, я думаю, именно это спасало их от того, чтобы не сойти с ума, а так же позволяло, более ли менее адекватно реагировать на ситуацию.
Нас обыскали и проводили к главному в этой группе.
— Бес, — кратко представился я, — это Сыч и Лемур.
Дарк как и вчера предусмотрительно занял позицию на соседней крыше.
— Ветер.
Мы присели поближе к костру. С нас потребовали подробный отчет о наших действиях, было ясно, что с этими товарищами лучше говорить предельно честно. В большей степени не потому, что нам что-то угрожало, а по причине того, что люди должны помогать друг другу, особенно теперь.
— Что у вас есть для Эдда?
— Информация и «итаки».
— Я что-то слышал о них… подземники говорят, они дают свет и тепло, и отгоняют монстров.
— Ну… почти. Они позволяют делать некоторые участки Зоны стабильными, ну и использовать их как батарейки во всяческой технике.
— Мы собрали немного, ты покажешь, как это делается?
Я утвердительно кивнул и, что называется на пальцах, объяснил местному технику принцип работы «итаков» и механизм их использования.
Нам позволили провести ночь в их укрепленном штабе. Здесь действительно все было сделано грамотно, несмотря на внешнюю конспирацию под «простачков». Одно то, что непосредственно штабом было выбрано здание сбербанка говорило о том, что ребята заботились о своей безопасности. Деньги еще вчера бывшие великой ценностью были разбросаны по полу.
— Придет время, я думаю, именно монеты останутся в ходу, — сказал Ветер.