Долгое время ничего не происходило, поэтому я решил продвигаться дальше. Кинув для верности впереди себя несколько болтов, я приблизился к подъезду еще на несколько метров.
Дальше все было гораздо сложнее — черный зев встречал меня запахом нечистот и прелой ветоши. Несмотря на выбитые стекла, в подъезде было темно, и сумрачный свет играл отнюдь не на руку мне, потому как делал тени подвижными, на каждом лестничном пролете мне мерещился снорк, или надвигающийся на меня кровосос. Я немного опасался бюрреров, хотя подъезд мало походил на подземелье, но от них можно было всего ожидать, ведь здесь есть почти все условия для их размножения и гнездования.
Однако до десятого этажа самое страшное, что я увидел это пара трупов мародеров. То, что тела принадлежали именно им — стало понятно, что рядом лежали четыре рюкзака, на двух из которых были срезаны лямки.
Судя по характеру повреждений, ребята напоролись на кровососа, вот это уже значительно хуже. Тварь в режиме «стелс» могла подкараулить меня где угодно. Я скромно надеялся на то, что мутант уже сыт, и не захочет пополнить свои запасы пищи с помощью меня. Но я не потерял бдительности. Едва заслышав наверху утробный рык, я выпустил туда с десяток патронов. Половина из них достигла цели, кровосос стал видим, взревел, и ринулся на меня. Я не оплошал, опустошая магазин, целясь в голову и ротовые присоски. Тварь старалась зацепить меня своими острыми когтями, однако мутант не добежал несколько метров до того места, где я находился секунду назад, он запнулся и рухнул вниз, пропахав мордой по ступенькам. Для верности я всадил в него еще три пули, я преодолел оставшееся расстояние до двери, за которой находился ряд квартир, в одной из которых когда-то жила моя семья. Мне казалось, что прошло чертовски много времени с тех пор, как Зона окутала мир, а еще, что сам я стар как черт, и что я был здесь последний раз лет сто тому назад.
Я выстрелил в замок, тем самым, открыв дверь. Жизненных форм, а так же аномалий в тамбуре, соединяющим несколько квартир, обнаружено не было, и я продолжил движение. Для успокоения собственных нервов — зажег фонарик, и проверил помещение еще раз. Все было так же необитаемо и мертво. Я подошел к двери, ручки которой я касался сотни раз. Перед глазами промелькнули эти моменты, как один день. Почудился даже приветственный лай с той стороны двери, но я усилием воли отогнал от себя наваждение. Я достал ключи из подсумка. У меня сохранилась надежда, что замок не сменили, пусть слабая, но лучше чем ничего. Замок действительно не был тем же самым, но ключ намертво заклинило. За это время ползания по болотам и купания в ледяной воде протоков в прото-Зоне он успел заржаветь. Тогда я помог ему ножом, мне не хотелось вышибать замок выстрелом, это казалось кощунством, хотя сам я едва ли отдавал себе отчет в том, почему это так.
Медленно и осторожно я вступил на порог своего собственного дома. Казалось, что ничего не изменилось здесь, и в то же время все стало совершенно чужим, другим не таким как я помнил. Родители сменили мебель в прихожей. И кухня выглядела не так. Видимо брат приложил руку ко всем этим переменам. Я испытывал смешанные чувства. Мне было тревожно, и в то же время я испытывал приятное ощущение оттого, что вернулся домой.
Когда я увидел, что в комнатах мебель укрыта белым материалом — легкий озноб прошел по коже. Что это могло значить? Мозг лихорадочно анализировал полученную информацию. Во-первых, это означало, что моя семья не уходила в спешке. А это значит — они могли быть живы, и уж точно ужасы, которые я нарисовал себе не более чем картинки в моем воображении. Никаких зомби и аномалий во времени дома не обнаружилось. Только белый конверт на зеркале. Я схватил его и нетерпеливо распаковал письмо. Писал отец. Сложно было не узнать его четкий почерк. Писал он по-военному точно, как и всегда: «Скорее всего, ты вернешься сюда. И вот на этот самый случай сообщаю. Мы отправились на дачу, чтобы пережить худшие времена. Как только станет легче, мы вернемся. Мой добрый друг полковник Смирнов помог нам с транспортом, и твою машину до ума довел. Так что, можешь отправляться спасать мир.
Твои мама, папа и брат».
Вот уж точно, военную выучку не пропьешь! Не бывает бывших разведчиков. У отца на случай войны был приготовлен отличный бомбарь, укрепленный по последнему слову техники. Правда, техники 80-х годов, но периодически он менял запас провианта, доставал жутко дефицитные резинки и пропитки для специальной герметичной двери, а мое пребывание в прото-Зоне показало, что именно эти строения и сооружения лучше всего выдерживали как выбросы, так и атаку ползучих аномалий. Ай-да папа! Ай-да молодец!
Настроение мое резко улучшилось. Они верили в меня. Верили в то, что я вернусь, и надеялись на то, что я смогу что-то изменить. Или все просто так совпало? Ладно. Теперь вниз… только гитару забрать.
Заглянув в свою комнату, я чуть было не влетел в жарку, она расположилась почти точно по центру. И как интересно не пострадали мои инструменты? Впрочем, синий «Джексан» выглядел крайне подозрительно, как будто бы был только вчера сколопирован мною. Что бы это могло значить? Я заподозрил, было, гриб-невидимку, или жадинку, но ПДА остался нем насчет этого участка, лишь отчаянно сигнализировал мне о наличии жарки.
Осторожно я прикоснулся к гитаре. Ничего не произошло. Привычная тяжесть согрела руку. Я взял чехол, приторочив гитару поверх рюкзака и, притворив за собой дверь, направился вниз, к ракушке, где укрывал машину до известных событий.
Наверное, я мог ожидать от отца чего угодно, только не того, что увидел. БТР новейшей разработки едва помещался в не по его габаритам сделанный алюминиевый гараж.
Вот это ни хрена себе! Спасибо папа.
Да эта машина была меньше, чем та броня, на которой мы доехали до Москвы. Однако мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем я разобрал конструкцию гаража и освободил красавца. Внутри имелось все необходимое. Несколько сухпайков, автомат и боезапас к нему, несколько гранат, две противопехотные мины, небольшой запас горючего. Наскоро позавтракав, или пообедав, я забрался в кабину. Управление не представляло для меня особого труда, поэтому я не стал более ждать ни минуты и, выйдя на трассу, ввел координаты конечной точки моего путешествия в ПДА и, используя его, как навигатор, двинулся вперед, хотя, скорее более верно будет сказать, мое возвращение в прото-Зону началось.
Впервые за весь этот отрезок времени, который казался мне сотней лет — со мною не было никого. Никто не прикрывал мне спину. Это было непривычно, несмотря на то, что в Зоне всегда было полно одиночек, да и я пару лет успел потоптаться в их рядах. Сперва меня учил Вар, потом я встретил Лемура. А между этими двумя событиями я как раз и натоптался, да так, что не дай бог никому. И вот, будто бы снова военсталы шли по моему следу. Будто бы снова с полупустым последним рожком мне предстояло выбираться из непроходимых болот. Конечно ситуация была другой, помощь отца стала как нельзя кстати, но я снова был один. Как оказывается человек скоро привыкает к хорошему!
Я включил передачу Обратной стороны реальности, чтобы немного отвлечься, как раз передавали новости. Намечался выброс. Мне это было на руку, поскольку БТР экранировал аномальное излучение, пока еще радары очухаются — я успею проехать значительное расстояние. А еще перед выбросом аномалии как бы притухали, и, работали не в полную силу. Конечно, потом они доберут свое, но пара часов у меня будет. При благоприятном раскладе, я должен добраться за пару дней, при неблагоприятном — обратная дорога может растянуться на недели, а то и месяцы. В Зоне никогда не бывает одинаковых путей. В Зоне нельзя быть ни в чем уверенным до конца.
Каким стал мой дом теперь? Живы ли те, кого я знал? Увижу ли я Змея? Сторожа? Паштета? Вара? Да мало ли кого еще. Ожидает ли меня встреча с Доктором. Вопросов у меня было больше чем ответов. На Обратной стороне поставили Iron Maiden. Я улыбнулся, новый этап путешествия начинался хорошо.
Скоро стало понятно, что до выброса осталось совсем немного времени. Странное такое воздействие у него, как ни крути. Перед выбросом аномальной энергии все будто замирает. Сперва, я подумал, что пожар в Кремле уничтожил «филиал» монолита, наивный, он всего лишь повредил излучатель и к «исполнителю желаний» устремились все кому не лень. Уж не знаю, как там с ними справиться Михалыч, и исполниться ли чье-то желание, но то, что выброс грядет, почувствовал даже я.
Все вокруг точно замерло и перед тем, как окраситься лиловым, будто потеряло краски. Деревья и кустарники казались вырезанными из бумаги и застывшими серыми копиями себя же. Я остановился на обочине. Сейчас все люди и звери мутировавшие и не очень старались найти себе убежище, чтобы не попасть под смертоносное облучение. А я задраил люк, опустил защитные пластины на окна, Сел на пол, могло и тряхнуть, обхватил руками гитару и зажмурился. Выброс был мощный, хотя подземных толчков и не было, но земля содрогнулась, уши заложило, но после того, как я сделал пару глотков из фляги, это прошло. Подождав пару минут и укрепив гитару, мне очень не хотелось, чтобы с инструментом что-то произошло, я занял водительское место, поднял пару заслонок, и рванул вперед, выжимая все, что можно из машины. По скоростным характеристикам она превосходила своего предшественника, которым мне довелось управлять. Действительно военная техника на месте не стояла.
Сейчас благодаря скорости и тому, что с момента взрыва прошло едва ли больше десяти минут, я мог сделать себе приличную фору с возможными преследователями, да и тварями, порожденными Зоной, а вернее вытолкнутыми монолитом в наш мир.
Согласно ряду исследований, с которыми мне довелось познакомиться еще в прото-Зоне, монолит представлял собой установку по моделированию ноосферы. Но вследствие неудачных экспериментов установка создала прокол ноосферы и, посредствам выбросов аномальной энергии, стала выпускать в наш мир все то чудовищное мерзкое и страшное, что только когда-либо создавало человеческое сознание.
И я готов был бы поверить в это, если бы не встретил Болта и его дедушку. А еще если бы не познакомился с Дарком. Они были детьми другого мира. По идее, исключений быть не могло, но раз они были, стало быть, теория с проколом ноосферы не совершенна. Мне по душе было другое объяснение. Монолит стал вратами, ну или форточкой между нашим миром, и каким-то другим. Судя по Болту, я мог бы сказать, что существа изначально не были расстроены враждебно, но люди первым делом стали уничтожать все непонятное. А если верить словам дедушки Болта, выходило что разум, по крайней мере, контролеров был коллективным, а значит, после смерти одного от рук нашего племени все они знали от рождения, что люди это враги и их стоит убивать.
С другой стороны возникал логичный вопрос, а как же кровососы? Псевдоплоти? Псевдособаки? Ответа у меня не было, однако я предполагал, что большинство из них все же не разумные существа, а животные. А вот изломы, бюрреры, контролеры, возможно, что и химеры — это расы того мира. Насчет кровососов не знаю, они убивали как людей, так и мутантов.
Конечно из меня теоретик тот еще, но слова Михалыча я запомнил «наверное, Болту удалось стать хорошим человеком». Если бы я кому-нибудь рассказал эту историю, думаю меня упекли бы в дурку, а в условиях военного времени просто расстреляли, чтобы не повадно было проявлять инакомыслие. Но если не вернуть Зону в прежние границы, боюсь, человечество будет уничтожено. Ни это ли есть великий замысел Творца?
От таких мыслей на лбу выступил холодный пот. Радио покамест не работало, молчал и ПДА, вяло реагируя на затухшие аномалия. Сеть для ПДА должна восстановиться гораздо быстрее, чем все остальное, но пока особенно можно было не опасаться. А вот пройдет четверть часа и следует поискать укрытие для себя и транспортного средства, ибо даром мне эта прогулка тогда явно не обойдется.
Я успел оставить Москву за спиной, когда пропищал установленный мною же таймер. Я свернул с дороги, паркуясь под раскидистым деревом. ПДА определил его. Как безопасную зону. На всякий случай я надвинул респиратор и, заглушив двигатель, ждал.
«Вы находитесь на Обратной стороне реальности, если вы все еще слышите нас, значит, вы все еще живы! Итак, для всех выживших Rammstein!».
После музыкальной разминки Эдрадикал, или кто там за него сегодня? Прочитал некрологи по особо отличившимся сталкерам, остальные имена не нашедших укрытие просто произнес, заверив, что все желающие могут получить полный список на свой ПДА.
«Зона — это тебе ни два газона» — вспомнилось мне отчего-то. Вокруг вырастали аномалии, как грибы после дождя, вот наметился гравиконцентрат, а через метров пятнадцать жарка, а вот та карусель видно давно тут, только попритухла перед выбросом, а теперь любо-дорого посмотреть с разгона выкорчевала дерево нехилое такое, прямо скажем, и знай себе раскручивает.
Теперь дорогу приходилось буквально прощупывать. Никаких резких движений. Одну — две жарки я, пожалуй, миную без последствий, может быть даже одну электру, но не более того. Запас прочности брони не бесконечен со всей ее экранирующей мощью, уж не говоря про то, что компьютеризация таким машинам на пользу точно не идет. Особенно если, скажем, напороться на гравиконцентрат, лететь буду высоко, но вестимо недолго.
Поэтому я двигался медленно, огибая аномалии, забираясь все больше в лесную полосу, стараясь передвигаться деревнями и поселками, расположившимися по сторонам от основной трассы.
В опустевших деревнях хозяйничали мутанты. Порой целый выводок псевдоплоти пересекал дорогу в самом неудобном месте, я едва успевал затормозить, чтобы не врезаться. Уж больно не хотелось поднимать переполох, кто знает, что может прибежать на крик раненого зверя?
Ночью я не стал останавливаться, а только продолжил движение скорость не выше десяти километров в час, местность неизвестная, к опасностям Зоны могли добавиться неожиданности ландшафта. Хотя бортовой компьютер БТР’а ни о чем таком не сообщал, но опасения оставались.
На меня из леса вылетела небольшая свора псевдособак, ну эти вреда мне причинить не могли. Патроны тратить я не стал, а тем более раскидывать гранаты. Очень уж не хотелось, чтобы меня заметили представители временного правительства или какая-нибудь группировка вроде «Греха». Почему-то такие особенно быстро восстают из пепла, точно феникс. И дело, наверное, в том, что подлость человеческой натуры гораздо проще распространить пусть даже в треклятой оболочке ноосферы, чем возвышенные идеалы.
Огибая очередную электру я снова задумался о судьбах мира. О чем еще думать, направляясь домой? Ради мира на земле, ради того, чтобы кошмар закончился, я должен совершить еще один шаг, и еще… я объезжал столетние деревья, и машины, брошенные впопыхах их хозяевами, я двигался вдоль перекроенного аномалиями ландшафта, повторяя про себя точно мантру: «я должен».
Судя по всему, во мне осталось какое-то недобитое благородство что ли? Иначе как назвать это странное чувство долга перед всеми. Ну, допустим, родители, друзья, оно все понятно, но откуда этот груз ответственности за все человечество? Да сдалось оно мне! Вот Вар бы смеялся, или пошел бы первым меня в «Долг» записал.
А ведь бывало, мы сидели у костра, и он меня спрашивал, почему мол, не примкну ни к «Долгу», ни к «Свободе», ни еще к кому. А что тут ответить? По жизни всегда рвешься к свободе, и неизбежно вляпываешься в долг, вот как и я сейчас.
Почти неделю я полз вдоль основной трассы, скрываясь и пережидая. На вторые сутки пути я понял, что я не смогу столько просидеть на стимуляторах, поэтому стал передвигаться ночью, а днем прятал свое передвижное средство как мог. Отсутствие погони вселяло оптимизм, но не означало, что я стал невидимкой на всех радаров.
После пересечения украинской границы стало спокойнее. Воздух сделался как будто чище. Я не могу описать это ощущение, когда, кажется, что все самое страшное уже позади, но расслабляться рано. Прикидывал, что первым делом пойду на Кордон, загляну к Сидоровичу, в Бункер ломиться однозначное самоубийство. Там узнаю все новости, и буду действовать по обстоятельствам.
Чутье не обмануло меня, лучших из лучших сняли с КПП для того, чтобы они защищали мир от расползающейся заразы Зоны. В одной из деревень в амбаре я оставил БТР, закинув рюкзак и гитару за плечи, я направился дальше. Мне оставалось никак не меньше тридцати километров. Расстояние пустяковое, учитывая то, через что мне уже посчастливилось пройти.
В Украине все обстояло иначе, чем в России, Зона как будто вывернулась наизнанку, было похоже на то, что внутри она была гораздо больше и непригляднее, чем снаружи. По пути мне встречались редкие аномалии, а мутанты не бегали стаями, как по улицам столицы. Радиационный фон был повышен, и где-то на опорах ЛЭП созревал жгучий пух, но, а в остальном — полная идиллия, по сравнению с Москвой.
Ночью я забрался в первый же встреченный мною деревенский дом, и относительно спокойно выспался на чердаке, снова ни встретив, ни одного мутанта, даже кенги куда-то попрятались. То ли затишье перед бурей, то ли до периметра все же еще не добрался.
Утро выдалось туманное и сырое. На календаре середина лета, но как точно подметил однажды Сторож — в зоне всегда осень. Теплее она или холоднее, это вопрос второй, но летних денечков тут по пальцам перечесть.
Туман окутывал меня, вызывая неприятные ассоциации и воспоминания, я шел по колена в молоке, и думал, скорее бы Кордон … Местная сеть перехватила мой ПДА, вывалив на меня кучу информации. Опасных жизненных форм не обнаружено, аномалия карусель справа по борту. Ну, это знакомо, это мы проходили.
И, кажется, ничего не изменилось. Деревенька на краю периметра, срезанная колючка и Кордон. Я направился к Сидоровичу. Я вернулся домой.
— Кто это там у нас? — голос Сидоровича кажется, стал еще басовитее, да и сам он будто бы стал старше, и будто бы уменьшился. Хотя, я думаю, сказалось, то, что мы не виделись более полугода. Я не бывал на Кордоне, а хабар сбывал в Бункере. Но, несмотря на это, Сидорович помнил меня. Все, так или иначе, должны были знать этого человека, ведь Зона немыслима без Кордона особенно для новичков, а Сидорович давал им кров и помогал освоиться, иногда даже давал оружие в долг, и, надо отметить, что ни один не кинул его. Такая вот честность. А я грешным делом думаю, что те, кто и пытался, или помышлял о предательстве — давно отправились к черному сталкеру.
— Ну, привет, — сказал я, наклоняясь, чтобы не задеть головой низкий потолок.
Сидорович отпер железную дверь, отделяющую его коморку от «клиентской» части бывшего бомбаря.