Но менее всех других, заметила Антония, был расстроен Гаретт. Она поинтересовалась этим у него, а он пожал плечами.
– Давно было.
– Думаю, это как посмотреть, – с сомнением ответила она.
– Все теперь по-другому.
Да, подумала Антония с горечью. Тебя воскресила любовь. К другой женщине. Проклятье.
– Я рада, что ты их не остриг, – позже сказала она, после занятий любовью. Антония погладила длинные шелковистые пряди. – Мне нравится, когда длинные.
– Теперь да. Тогда нет.
– Наверное. Вот тебе урок за то, что вращался в обществе.
Он произвел звук: словно камушки катились вниз по склону холма. Через минуту она поняла, что он смеялся.
Наверное, надо ему рассказать: вдруг он будет волноваться завтра ночью, куда она пропала.
– Просто, чтобы ты знал – завтра я уезжаю.
– Почему?
– Потому что… потому что мне не удалось выяснить, как помочь королеве. И я не могу остаться, ведь ты… я не могу остаться и все.
– Но если не поможешь… не получишь то, чего хочешь.
– Ну и не получу. Жизнь от этого ни капли не изменится.
Она решила, что произнесла это без горечи. И будь все проклято, она снова была готова расплакаться. Но не на глазах у Гаретта. Ни за что.
– Не уезжай, – попросил он.
Ладно, тут уж она расплакалась.
– Нет, уеду, так что заткнись. Тебе какая разница? Ты же Бетси любишь, правда?
– Да.
– Вот и все, что тебе нужно.
– Нет.
– Да что с тобой такое? Тебе, вообще, какая разница? Здесь у тебя есть все, что тебе нужно.
– Сейчас.
– Слушай, Гаретт. Думаю… ты на самом деле меня не любишь.
– Неверно.
– Что? – разъяренная, она привстала. – Ты же только что сказал, что любишь Бетси.
Он потянул ее обратно на кровать.
– Люблю Бетси… как солнце. Мощно, не могу ничего поделать. Не знаю, что произойдет.
– Да, кажется, все верно.
– Люблю тебя как… воздух. Нужна мне. Бетси – королева… для всех. Как деньги. Ты… для меня. Ты… только для меня.
Она застыла как камень на долгое время, гадая, не повредилась ли слухом, гадая, осмелиться ли она поверить в то, что он говорит. Но почему бы и нет? Он разве врал когда-нибудь?
– Если ты таким образом шутки шутишь, – проговорила она, задерживая дыхание, – я тебе оба плеча вывихну, и ноги тоже.
– Делай, если останешься.
– Останусь.
– Тогда ладно, – успокоено ответил он.
– Но в подвале я спать не буду.
– Ладно.
– Пусть дадут нам плотные шторы или мы можем сделать ставни на окна в этой комнате.
– Ладно.
– Я люблю тебя, придурок.
Он удивился:
– Конечно же.
Она зарычала и ударила его, что привело к последствиям. Приятным последствиям.
– Ты остаешься?
Антония кивнула – рот был полон еды.
– Пока что да, – добавила она, осыпав королеву кусочками яичницы.
– Ох. Ладно. Ты остаешься? Ладно. Я думала, ты уедешь. Мы все… в смысле, мы не хотели, чтобы ты уезжала, но подумали, что не сможем тебя уговорить. Фуу, не надо так улыбаться, особенно с полным ртом.
Антония проглотила завтрак, но не смогла удержаться от улыбки.