– Я не понимаю по-испански… – Девица резко ткнула рукояткой метлы ей в солнечное сплетение, и Элли упала на пол, корчась от боли.
– Я тоже, сатанинское отродье! – девушка легко подняла Элли с пола и усадила на стул. – Ни звука или я тебя прикончу! – она выудила из кармана фартука моток клейкой ленты, обмотала запястья Элли, потом дважды обернула ленту вокруг ее туловища и примотала женщину к спинке стула. Затем оторвала небольшой кусок ленты и залепила Элли рот.
Девица сдернула с себя фартук. Элли шумно вдохнула через нос, увидев, что девушка одета в голубую больничную пижаму, запятнанную кровью.
– Так, одежда! – девушка быстро сняла измазанную в крови пижаму и осталась совершенно голой. Девушка была стройная и мускулистая, с роскошными чувственными формами и великолепной фигурой. Она заметалась по комнате, пока не увидела через открытую дверь сумку с вещами Элли. – Ага!
Она вышла и вскоре вернулась, с джинсами и хлопковой рубашкой.
– Немного поношенное, но пока сойдет, – девушка аккуратно положила одежду на край кровати и отлепила часть клейкой ленты со рта Элли, так, чтобы та могла говорить.
– Ты не одеваешься, чтобы не запачкать кровью одежду? – спросила Элли. – Мою одежду – моей же кровью?
– А может, я просто хочу тебе понравиться? Ты же наверняка лесбиянка, раз обустроилась здесь с Блейз Хардинг!
– Конечно.
– Где она?
– Не знаю.
– Знаешь, еще как знаешь! Ты хочешь, чтобы я силой заставила тебя говорить?
– Я ничего тебе не скажу, – голос Элли дрогнул, она сглотнула. – Ведь ты все равно меня убьешь, так или иначе.
– С чего это ты взяла?
– Я тебя узнала.
Девушка покровительственно улыбнулась.
– Я только что убила двоих охранников и удрала из тюремного отделения вашей клиники. Тысячи полицейских знают, как я выгляжу. Я вполне могу подарить тебе жизнь, – она наклонилась к полу с гибкостью настоящей гимнастки и достала из кармана фартука блестящий скальпель.
– Знаешь, что это за штука? Элли кивнула и сглотнула еще раз.
– Так вот, я торжественно клянусь, что не убью тебя, если ты правдиво ответишь на все мои вопросы.
– Клянешься перед господом?
– Нет, это было бы богохульством, – девица взвесила скальпель в руке и посмотрела на него. – Вообще-то я не собираюсь тебя убивать, даже если ты мне соврешь. Я просто причиню тебе такую боль, что ты сама будешь умолять меня о смерти. Но я тебя не убью. И перед тем, как уйти, я отрежу тебе язык, чтобы ты никому не смогла обо мне рассказать. И отрежу тебе обе руки, чтобы ты не могла писать. Не бойся, я, конечно же, перетяну их вот этой лентой, чтобы ты не истекла кровью. Я хочу, чтобы ты жила еще долго, жила и мучилась раскаянием.
На пол полилась моча, Элли начала всхлипывать.
Гаврила разгладила клейкую ленту у нее на губах.
– Тебе что, мамочка никогда не говорила: «Ну разве есть из-за чего плакать?» – сказала она и резко вонзила скальпель в левую руку Элли, пригвоздив ее к спинке стула.
Элли разом перестала всхлипывать и тупо уставилась на рукоятку скальпеля и струйку крови, сбегающую по руке.
Гаврила немного расшатала скальпель и выдернула лезвие из тела Элли. Кровь полила сильнее, но Гаврила аккуратно прикрыла рану бумажным носовым платком и прилепила сверху кусок клейкой ленты.
– А теперь, если я разрешу тебе говорить, ты будешь отвечать на мои вопросы? Не будешь орать, звать на помощь? – Элли послушно кивнула головой, и Гаврила наполовину отлепила ленту от ее рта.
– Они уехали в аэропорт.
– Они? Хардинг и ее черномазый приятель?
Они решили вернуться обратно в Техас, в Хьюстон.
– По-моему, ты врешь, – Гаврила приставила острие скальпеля ко второй руке Элли и занесла кулак, как молоток.
– Панама! – хрипло выкрикнула Элли. – Портобелло. Нет… Не делай этого, умоляю!..
– Номер рейса?
– Я не знаю. Я видела, как он записывал номер… – Элли глазами показала на телефонный аппарат. – После того, как заказал билеты.
Гаврила подошла туда и взяла листок бумаги с телефонного столика.
– Так, «Аэромексико», рейс 249. Они, наверное, сильно спешили, если забыли здесь эту бумажку.
– Да, они спешили. Гаврила кивнула.
– Мне, наверное, тоже следует поспешить, – она вернулась обратно и задумчиво посмотрела на свою жертву. – Я не стану делать с тобой всех этих ужасных штук, хотя ты мне и наврала.
Она снова разгладила ленту на губах Элли, потом оторвала от мотка еще один небольшой кусок и залепила им нос несчастной женщины. Элли принялась дико брыкаться, замотала головой из стороны в сторону, но Гаврила ухитрилась еще дважды обмотать ее лентой, прикрутив голову к спинке стула и перекрыв жертве любой доступ воздуха. Во время борьбы Элли опрокинула стул на пол. Гаврила одним сильным движением, совсем не напрягаясь, подняла стул и поставила его на место, точно так же, как это сделал Джулиан пару часов назад. Потом она начала неторопливо одеваться, глядя в глаза умирающей безбожницы.
Когда мы с Амелией пришли в мою комнату в холостяцком общежитии, на экране видеофона нас ожидало послание: Гаврила расправилась со своими охранниками и сбежала.
Ну что ж, она никак не сможет до нас добраться – она не сможет даже проникнуть на территорию базы, а не то что в Здание 31, запечатанное приказом из Пентагона. Амелия забеспокоилась – вдруг этой ужасной женщине удалось узнать, где она жила? Поэтому она сразу же перезвонила Элли. Никто не ответил. Амелия оставила сообщение на автоответчик, предупреждая о Гавриле и советуя поскорее переехать куда-нибудь в другую часть города.
Марти по расписанию должен был сейчас находиться в операционной и освобождался только в девятнадцать ноль-ноль, то есть через пять часов. У меня в холодильнике нашлось немного сыра и несколько банок пива. Мы с Амелией неторопливо перекусили и завалились в кровать. Кровать была узковата для двоих, но мы настолько устали, что нас устроила бы любая горизонтальная поверхность. Амелия заснула, положив голову мне на плечо – в первый раз за много-много дней.
Я проснулся от пищания видеофона. Амелия спала так крепко, что даже не услышала звонков, но я все равно ее разбудил, неловко пытаясь выбраться из кровати. Я отлежал левую руку, она висела, как чужая, похожая на холодное бревно. А еще я во сне очень романтично пустил слюни на щеку Амелии.
Амелия потерла лицо и чуть приоткрыла глаза.
– Звонят?
– Спи дальше. Если что – я тебе скажу, – и я поплелся из спальни в кабинет, похлопывая себя по боку одеревеневшей левой рукой. По дороге я достал из холодильника банку имбирного пива – лучшее, что там осталось после нашего набега, – и присел за комм.
«Марти будет ждать вас в девятнадцать пятнадцать в столовой. Изучите это», – дальше шла длинная таблица.
Список фамилий был до боли знакомый, на моей прежней работе я видел его ежедневно, сотни раз за день. Это был перечень всех военнослужащих, приписанных к Зданию 31, – кроме меня.
А вот порядок расположения фамилий был необычным, поскольку не имел никакого отношения к служебным обязанностям – я-то всегда видел эти фамилии в расписании дежурств. Уже в следующую минуту я сообразил, в чем тут дело. Первые пять фамилий в списке принадлежали механикам, чьих солдатиков забрали себе ребята из моей прежней боевой группы. Потом шел список офицеров, у которых уже были имплантаты и которых, наверное, подключили всех вместе еще двадцать шестого июля – но, наверное, не всех одной большой группой, а двумя группами по несколько человек.