Тот оглянулся. Рот его дёрнулся в судорожном тике, в глазах сверкнула злоба.
— Вам чего, гражданин? — проговорил он густым, утробным голосом. — Я в туалет выходил.
— Стой, не двигайся! — хрипнул Тим.
Лицо мужчины перекосила гримаса, он зыркнул глазами по сторонам и кинулся к двери одной из палат.
Он захлопнул её перед самым носом Тима. Тим ударил в неё плечом, но замок выдержал. Тогда он достал из сумки небольшой топорик и вставил его в щель между створкой и косяком. Из палаты донёсся женский визг. Тим рывком взломал дверь и ворвался в полутёмное помещение.
В пятне света, падавшем из раскрытой двери, Тим увидел одержимого. Тот лежал на кровати, подминая под себя какую-то женщину и сдёргивая с неё одежду. Женщина слабо сопротивлялась и визжала. На её оголённом плече алела рана.
Когда дверь распахнулась, одержимый отлип от своей жертвы и обернулся к Тиму. С неожиданным проворством, которое трудно было ожидать от него, он соскочил с кровати, схватил табуретку и метнул её в пришельца. Тим едва успел увернуться. Табуретка была брошена с такой силой, что, ударившись о косяк, разлетелась на куски.
В дверях показался запыхавшийся Андрей.
— Тим, где ты?
— Включи свет, — ответил Тим из темноты. — Выключатель должен быть справа.
Крики женщины перешли в стоны. Тим вглядывался в полумрак палаты, следя за тёмным силуэтом одержимого. Тот отступал к окну.
В палате зажёгся свет — Андрей нашарил на стене выключатель. Раздетый по пояс одержимый, уже успевший вымазаться в крови, стоял с окровавленными ножницами у подоконника и скалил в ухмылке щербатый рот. Когда зажёгся свет, он схватил ещё одну табуретку.
— Осторожнее! — крикнул приятелю Тим.
Он поднял сумку, закрываясь от летящей табуретки, но она всё-таки основательно задела его. Рука в локтевом суставе засаднила.
Одержимый сначала бросился к окну, потом к кровати, с которой поднималась другая больная. Она увернулась от его протянутой руки и испуганно заголосила. Закричала и третья женщина, лежавшая слева от двери.
Движения одержимого смахивали на обезьяньи, лицо постоянно дёргалось и кривилось.
— Вам чё надо? — прогаркал он, вскакивая на кровать. — Ща убью, гады! Урою, суки!
Он спрыгнул с кровати, попутно завалив тумбочку с какими-то склянками, и схватил стойку капельницы. Тим успел подумать, что стойка может стать опасным оружием в руках этого озверевшего существа, которое уже вряд ли можно было назвать человеком. Тут, на его счастье, ноги одержимого запутались в каких-то проводах на полу и он рухнул с грязной руганью. Тим дунул что было силы в трубку. Шприц вонзился бесноватому в плечо. Поршень тут же пришёл в движение, заталкивая содержимое шприца в организм.
Бесноватый зарычал в бешенстве, одним движением выдернул шприц из плеча, но почти вся инъекция уже успела попасть в кровь. Паралич должен был наступить через секунды.
Не особенно надеясь на инъекцию, Тим выудил из сумки бутылку со святой водой, заодно прихватил связку крестов и амулетов.
— Держите, — он кинул пару амулетов женщине слева, — возьмите в руку, и он вас не тронет! А это вам, — он кинул амулеты другой женщине.
Нельзя было утверждать с уверенностью, что амулеты и кресты предотвратят переселение беса в тела обитательниц палаты, но всё же это была хоть какая-то защита для них.
Затем Тим окатил бесноватого святой водой. На того это, похоже, не подействовало. Он зарычал, поднимаясь с пола.
— Выходите из палаты, быстро! — кричал Тим больным.
От страха они едва держались на ногах. Андрей принялся выталкивать их в коридор.
Бесноватый, замахиваясь капельницей, ринулся на Тима, но тот подставил под удар сумку и одновременно двинул ему ногой в пах. Бесноватый взвыл и проворно отбежал к окну. Тиму показалось, что на противника не столько подействовал удар, сколько отпугнуло содержимое сумки.
"Что-то на него подействовало, но что? — думал Тим, запуская руку в сумку. — Африканские амулеты? Соль? Чеснок? Заговорённые иконки?…"
Он принялся выгребать всё это из сумки и швырять в бесноватого. Тот уворачивался от летевших в него предметов, словно они жглись, как расплавленный металл.
"Парализующее не действует, так я и знал!" — в смятении подумал Тим.
Ему подвернулся ещё один шприц, на этот раз со святой водой. Он стремительно заправил его в трубку. В кармане зазвонил мобильный телефон, но Тиму было не до него. Он поправил сбившиеся очки и с силой дунул в трубку. Шприц впился бесноватому в спину чуть повыше поясницы. Бесноватый рявкнул и изогнулся дугой. Его трясло как в агонии до тех пор, пока он не выдернул шприц.
Тим принялся чертить на полу линию мелом, через равные промежутки рисуя кабалистические знаки. Бесноватый какое-то время сидел на полу, шумно дыша и налитыми кровью глазами наблюдая за действиями молодого человека, потом, изрыгнув грязное ругательство, встал и начал дёргать оконную раму. Попытки открыть её ни к чему не привели — после недавней покраски рамы слиплись с косяками. Тогда бесноватый попробовал вырваться в коридор. Но тут непреодолимым препятствием на его пути встала меловая полоса. Он словно наткнулся на невидимую преграду. Налетев на неё в прыжке, он рухнул на пол и покатился, завывая.
— Действует! — воскликнул Андрей. — Действует! Нельзя дать ему выйти из палаты!
Линия протянулась от стены до стены, отхватив почти треть всей площади палаты и перекрыв бесноватому путь к двери. Тим на всякий случай повёл черту и вверх по стене.
Тем временем коридор за дверью наполнился голосами. В палату заглянула бледная медсестра.
— Что тут происходит? — срывающимся голосом закричала она.
Увидев полуголого окровавленного мужчину, сидящего на корточках посреди разгромленной палаты, она взвизгнула и скрылась за дверью.
Бесноватый снова бросился на черту, и снова отпрянул. Друзья заметили, что в тот миг, когда перед ним вырастала невидимая преграда, его лицо как будто сминалось, как бывает, когда налетаешь на стекло.
— Держит… — Тим передвигался по полу на четвереньках и торопливо рисовал вдоль линии знаки и символы. — Я знал, что оно будет держать…
Наконец он достал телефон. Звонил реаниматолог Вадим Григорьевич. Не далее как двадцать минут назад у Сайтаровой снова остановилось сердце.
— Неудивительно, ведь у нас здесь появился одержимый, — отдуваясь, ответил Тим. — Только что, как раз двадцать минут… Пока бес в этом мужике, сердце Сайтаровой не забьётся… Не знаю, как долго… Бес может выйти из мужчины в любой момент, а может не выйти до утра… А может вообще остаться в нём… Пока ничего нельзя сказать точно. Я вам ещё позвоню.
Одержимый, сутулясь и скаля прокуренные зубы, прошёлся вдоль черты, выматерил обоих приятелей, пригрозил их зарезать, вдруг метнулся к табуретке, схватил её и запустил в Тима. Табуретка перелетела через черту, но Тим успел отпрянуть, и она вылетела в раскрывшуюся дверь, устроив в коридоре переполох. Там уже собралась внушительная толпа пациентов из соседних палат, разбуженных криками. Медсестра уговаривала их разойтись.
Вслед за табуреткой в друзей полетели подушки, тумбочка, чайник, бутылка, термос, радиоприёмник, ваза с цветами. Бесноватый выдвинул кровать и толкнул её в приятелей с такой силой, что им пришлось убраться за дверь.
В коридоре на них сразу накинулась медсестра.
— Вы, собственно, кто такие? Что вы тут делаете?
— Мы из Службы спасения, — солгал Тим. — Вы, конечно, уже знаете, что здесь происходит. В больнице маньяк.
— Да, мне сказали. Милиция сейчас будет… Но вы что, заранее знали, что он появится?
— Есть версия, что маньяки, которые периодически появляются у вас, это проявление особого рода полтергейста, — Тим старался говорить бесстрастным тоном. — Поэтому мы взяли ваше учреждение под особый контроль. Однако вопросы потом, а сейчас уговорите людей запереться в комнатах. Так будет лучше для них же самих.
Пациенты с жадным любопытством прислушивались к разговору. Услышав про полтергейст, многие поспешили в палаты передать удивительную новость соседям; другие отошли, но коридора не покинули.
Из-за двери палаты, у которой стояли Тим с Андреем, доносились рёв, ругань и истеричный визг. Заглянув в неё, Тим обнаружил, что бесноватый стоит на подоконнике и пытается открыть окно.