— Открыто, — усмехнулся он.
На пороге возникла Зела. Красавица-богиня, из-за которой все пошло кувырком. Ричард не мог на нее сердиться, на такое несчастное существо сердиться невозможно. Просто помнил то омерзительное ощущение, когда она закрылась от него одеялом.
Вид у нее был обреченный. Волосы, которые она недавно так долго расчесывала, были тщательно уложены, платье — самое скромное из тех, что подарила и купила ей Ингерда, а под платьем — далеко не скромное, даже роскошное тело богини любви. Сладкая приманка, до которой нельзя дотронуться.
Зела прикрыла дверь и прижалась к ней спиной.
— Спрашивай.
Это было так неожиданно и невероятно, что Ричард на секунду окаменел. Он даже забыл вдруг, что именно хочет от нее узнать. Только какой-то оскорбленный самец внутри вопил: «Почему я? Чем я лучше других? И если ты сама меня выбрала, то какого черта меня боишься»?
Она стояла и взволнованно ждала расспросов.
— Хорошо, — сказал Ричард, — только сядь сначала.
Пока она села на диван, скромно поджав ноги и сцепив вокруг себя руки, он успел задавить в себе оскорбленного самца и собраться с мыслями. Ему нельзя было ее спугнуть, и упустить такой шанс тоже было нельзя.
— Кто такие аппиры? — первым делом спросил он.
— Мутанты, — сразу сказала она, ответ у нее давно был готов, — сто поколений мутантов.
— Где они находятся?
— Это далеко от вас. Они загубили свою планету и перебрались на другую, но было поздно. Генофонд был нарушен. Уроды все без исключения.
— Можешь показать в стереокарте?
— Наверно. Если скоординироваться от созвездия Малого Льва.
— Хорошо.
Ричард вывел на большой экран своего компьютера звездное окружение беты Малого Льва. Такой расклад звездного неба был для него давно забытым. Зела послушно надела наушники с биодатчиками и неуверенно двигалась вглубь, пока не перебралась в другой рукав галактики. Для людей это был пока темный лес. Когда Ричард перестал надеяться, она все-таки указала на скромную белую звездочку второй величины. О ее планетной системе в программе данных не было, да и вообще пока не было.
— Ты уверена? — спросил он с сомнением.
— Конечно. Я же узнаю свои созвездия. Мы живем на второй планете… тут ее почему-то нет.
— Еще бы!
— Мы называем ее Наола. А наша родная планета называлась Пьелла, она очень похожа на Землю. Как сестра.
— Постой… — Ричард перестал что-то понимать, — ты хочешь сказать, что ты тоже аппир?
Зела сняла наушники и тихо сказала.
— Да.
Странные вещи говорила богиня любви.
— По тебе не скажешь, что ты урод, — заметил Ричард.
Она посмотрела на него и глаз не отвела.
— Меня вырастили искусственно. Из пробирки. Они это умеют, когда им надо.
— Зачем? — спросил он с неприятным ощущением какого-то подвоха.
Зела колебалась недолго, потом сказала, хотя ей, наверно, очень трудно было это сказать.
— Даже уроды любят красивых женщин.
— Вот так даже…
Он не сумел скрыть разочарования, у него было чувство, что на его глазах прекрасную богиню втоптали в грязь. Но Зела была к этому готова. Лицо ее не дрогнуло. Оно просто было обреченным. Ричард смотрел на это создание, синтезированное безнадежными уродами для своего удовольствия, и все, что он знал и думал о ней, переворачивалось с ног на голову.
— Земля и Пьелла были сестрами, — продолжала Зела, — Земле повезло больше, ваш мир прекрасен. И люди прекрасны… А мы вымираем. Нас осталось всего несколько тысяч на всей планете.
— И как вы там живете? У вас есть какой-нибудь общественный строй?
— Строй? Нет. Никому ни до кого нет дела. У нас нет сил, у нас нет здоровья, у нас нет воли и даже желания жить. Наша техника выходит из строя, а новую делать некому. Без техники мы не можем ничего, даже передвигаться. Аппирам нечего делить, у них есть все, даже с избытком, потому что их осталось слишком мало, у них нет только одного — желания жить. И это — наша единственная ценность и единственная валюта.
— Вы хорошо владеете биоэнергетикой?
— А что нам остается? Мы делим не пищу и не материальные блага, мы рвем друг у друга энергию. Кто сильнее, тот и богаче. Тебе, должно быть, мерзко это слушать, но мы такие, какие есть. Людям не понять этого. Они сильная, молодая раса, а мы — глубокие старики.
— А об эрхах ты что-нибудь слышала?
— Да. Говорят, когда-то эрхи помогали нам, но потом поняли, что это безнадежно, и оставили нас. И они правы. Потому что мы — прорва. Мы бездонная яма, на которую не напасешься никакой энергии. Если Создатель от нас отвернулся, то и эрхи не помогут.
Это говорила прекрасная, здоровая и сильная женщина. Правда, с расшатанной в конец нервной системой, но совсем не похожая на безвольное существо.
— Ты все-таки не аппир, — сказал Ричард, — даже странно, что ты говоришь от их лица.
— У меня к ним противоречивые чувства. Я жалею их страшно, я вижу их беспомощность, их уродство, их болезни… но они мне отвратительны. Их лица, их пустые глаза, их прикосновения… Они меня создали, я для них вещь, которая принадлежит самому сильному, таких немного, и они передают меня из рук в руки…
Звездная карта раздражала своим мерцанием. Ричард погасил экран. Потом достал фотографию, сделанную с фрески, и показал Зеле.
— Это не я, — грустно улыбнулась она, — это Анзанта. Богиня любви и красоты. Меня сделали по ее подобию.
Вот так все просто объяснялось.
— Кого ты испугалась на карнавале?
— Это был Конс. Мой хозяин. Он нашел меня здесь.
— Каким образом? Ни одного звездолета за три недели не прибывало.