— Что? Через полгалактики?
— Он очень сильный.
— Подожди, я не пойму. Твой Конс — аппир?
— Среди аппиров тоже есть феномены. Их называют Прыгунами. Они сильнее людей, даже сильнее тебя, Ричард. Но их всего пятеро. И почти все когда-то были моими хозяевами.
Ему все больше хотелось закрыть руками уши. Кто-то взял и разбил на куски его мечту, его прекрасную богиню на древней фреске, которую, что бы там ни говорили, нашел именно он. Мир заметно потускнел от этого. В нем не осталось чуда. Не осталось прекрасной сказки, не осталось тайны. А были какие-то похотливые и избалованные своей техникой уроды, и было существо, которое они синтезировали себе для забавы, прекрасное, но залюбленное настолько, что впадает в шок при одной мысли об этом.
— Ты так нужна этому Консу?
— Я его. Я не сомневалась, что он когда-нибудь найдет меня.
Зела вдруг как будто сломалась. До этого она держалась вполне достойно, отвечала разумно и смотрела прямо, но теперь вдруг закрыла лицо руками и отчаянно заговорила:
— Я не хочу! Я больше не хочу этого! Я хочу жить с людьми!
— Тебя никто не прогоняет.
— Он заберет меня, когда захочет. В любую минуту!
— Не думаю.
— Он все может.
— Не Господь-бог же он. Для такого прыжка, да еще с двойной массой, нужно готовиться. Это не пять минут.
Ричард вполне отдавал себе отчет, что их разговор записывается и, возможно, уже собрал заинтересованных зрителей. Она не могла этого знать, и ему страшно хотелось остановить ее и поскорее успокоить. Почтенную публику интересовала информация, а не ее личные переживания.
— Возьми себя в руки, — сказал он, — ничего еще не случилось.
— Случилось, — вздохнула она, — давным-давно… впрочем, это не имеет никакого значения… я возьму себя в руки, не волнуйся. Это пройдет.
— Ты понимаешь, что этот разговор не может остаться между нами? — спросил он с диким желанием немедленно уехать в отпуск, в Антарктиду, на Марс, на Бетельгейзе, к черту на рога.
— Конечно, — сказала она обреченно.
— Мы полетим в Институт. Соберется комиссия. Тебя будут расспрашивать обо всем, что знаешь и чего не знаешь. Ты это выдержишь?
— Я полечу, — сказала Зела, — отвечу на все вопросы.
— Твои условия?
— Какие могут быть условия? — она посмотрела на него грустно, — делайте, что хотите…
Комиссия особым тактом не отличалась, да это и не входило в ее задачу. Зела с отрешенным видом подробно рассказывала о своем вымирающем народе, единственной ценностью для которого является непосредственно биоэнергия во всех ее видах, которая у людей в избытке, и которым этого попросту не понять.
— Один из моих бывших хозяев специально разводит для этого животных. Если с утра к нему не привести оленя или леопарда, он не сможет встать с постели. Ему этого просто не захочется. Животное потом умирает… Это дорогое удовольствие, но он может себе это позволить…
На ней было изумрудное платье с переливами, она сидела на узком конце большого овального стола в кабинете Иллариса спиной к окну, лицо ее было в тени, глаза опущены, а поза напряженная как перед стартом. Солнце подсвечивало золотые волосы, настойчиво продолжая делать из нее богиню. Прекрасную богиню любви и красоты.
Вопросы в основном задавал сам Илларис. Ричард вместе с сыном сидел даже не за столом, а у двери. Ольгерд хмуро смотрел в пол.
— Как вы оказались на Ингерде? По-вашему, на Пьелле.
— Те, кого мы называем Прыгунами, бывают там часто. Ведь это наша родина. Иногда они брали меня с собой. В последний раз, тот, кто взял меня, куда-то исчез. Я не знаю, почему он оставил меня.
— Это был ваш хозяин?
— Нет. Конс ничего не знал об этом.
— Тогда кто?
— Он лучший из аппиров. Я доверяла ему… я не знаю, что могло случиться.
— Сколько вы пробыли на Пьелле?
— Около двух недель.
— И ваш хозяин не искал вас там?
— Искал. Я пряталась от него.
— Почему?
— Когда вы увидите его, то поймете.
— По-вашему, Конс может уже находиться на Земле?
— Я его видела. Он меня тоже.
— Вы уверены?
— Конечно.
— Мог он интересоваться кем-нибудь кроме вас?
— Не понимаю…
— Ольгердом Оорлом, например?
— Не вижу никакой связи.
— Кто из Прыгунов мог интересоваться Ольгердом Оорлом?
— Не знаю.