На Зеле было темно-зеленое платье с глухим воротом, как быстро она сообразила, что в театр надо надевать темное! Ни одного украшения на ней не было, как на монашке, глаза равнодушно смотрели в пол. Это она при Ричарде пялилась на сцену, изображая неподдельный интерес, а когда он исчез куда-то, сразу отключилась. Ничего ей было не интересно. У нее была своя цель.
— Зела, тебе плохо? — подчеркнуто-участливо спросила Алина.
— Нет, — Зела покачала головой.
— Ты смотришь в пол.
— Нет-нет… Я просто задумалась.
Известие, что эта красотка — всего лишь подстилка для извращенных мутантов, Алина встретила с глубоким удовлетворением. Ей только жаль было, что она не видела лица Ричарда в тот момент, когда он об этом узнал. Все-таки Зела ему нравилась. Пусть он не собирался с ней связываться, тем более открыто, но не нравиться ему она не могла, не слепой же он, и наивен, как и все мужчины.
Теперь, кажется, можно было вздохнуть спокойно. Никому, и уж тем более Ричарду, не захочется стать триста тридцать первым любовником этой скромницы, да еще после какого-то синего урода. И Ольгерд, наверное, в шоке. Несчастный мечтатель, так ему и надо! Если б не его прихоть, никакой Зелы здесь бы не было!
Алина не боялась соперниц, даже Флоренсия Нейл не смогла ей помешать, но то, что соперница свалится прямо с неба в обличье богини любви и сразу прилипнет к ее Ричарду как банный лист, было просто ударом под дых. Это не понравилось бы никому, самолюбивой, вспыльчивой Алине Астер — тем более.
Она терпела, делая вид, что ее это совершенно не касается, и чувствуя себя полной идиоткой. И все сочувствовали Зеле, а не ей, не понимая, чего ей стоит все это с победным видом выносить. А если бы она стала доказывать, что эта штучка совсем не то, чем кажется, ей никто бы не поверил, сказали бы, что она просто ревнует.
В антракте Зела так и не встала со своего места. Ричард не появился. Ингерда, разодетая как попугайчик, прилипла к Алине, водила ее по фойе и выясняла, не сможет ли она пригласить на день рождения доктора Ясона.
— Тогда мне придется пригласить Марсона, они друзья.
— Ну и что?
— А вместе с Марсоном — полтруппы.
— И отлично. Ты же любишь шумно повеселиться!
— Что-то я в этом году не в духе, — усмехнулась Алина.
— А я подарю тебе маленького ослика. Он тебе иакнет, и сразу станет весело!
— Спасибо. У меня уже есть один ослик. Только побольше.
Ингерда рассмеялась. Приятно было смотреть, как наливаются румянцем ее щечки, и сверкают белые ровные зубки. Красивая была девочка, яркая и веселая. И еще счастливая, а счастье красит само по себе.
— Ли, обещай мне!
— Что?
— Большую толпу и доктора Ясона в ней.
Ингерда к отказам не привыкла. Ричард ее, безусловно, избаловал, зато она была счастлива.
— Хорошо. Повеселимся на всю катушку, — сказала Алина мрачно.
Ричард появился в начале третьего действия. Она за рукав вытащила его в фойе.
— Где ты был?
Он только отмахнулся. Вид у него был усталый и какой-то разочарованный. Они чуть не поссорились на Карнавале, и с тех пор она жутко соскучилась.
— Пойдем ко мне в гримерную.
— Сейчас?
— Можно подумать, у тебя будет для меня другое время! Потом ты повезешь домой эту штучку, а ночью будешь следить, чтобы ее не украли.
— Как она там?
— Смотрит в пол. А половина зала — на нее.
— Ей плохо?
— Ей отлично! — разозлилась Алина, — лучше б ты спросил, как там я!
— Я устал, — вдруг сказал Ричард, — пойдем, нальешь мне чего-нибудь покрепче.
В гримерной Алина намешала ему зверский коктейль, он спокойно выпил и прилег на диван. Он был где-то далеко, в своих мыслях, в своих заботах, а ей хотелось, чтобы он был с ней. Немедленно. Сейчас.
Алина опустилась на колени, прикрывая губами его губы, торопливо расстегивая кнопки на его рубашке и с отчаянием чувствуя, что никакой ответной реакции нет.
— Ну вот, — она разочарованно присела на край дивана, — началось.
— Я просто устал, — сказал он безразлично.
— Ты просто влюбился, — усмехнулась она, — я думала, ты умнее.
— Не присваивай мне чужих заслуг. Я ни в кого не в состоянии влюбиться.
— Да? Однако первые признаки налицо.
— Какие? Окоченение трупа?
— Знаешь, где твои мысли?
— Ну?
— Там, в ложе. Это не она у тебя на крючке, а ты у нее… До чего же вам всем льстит, когда женщина прикидывается беспомощной и смотрит вам в рот! Идиоты, она всех вас на этот крючок переловит! Сначала тебя, потом твоего сына, потом еще кого-нибудь, кто ей понадобится. Запомни мои слова. Меня-то ей не провести, я все ее уловки знаю… А вам объясняй, не объясняй…
— Говори-говори, — вздохнул Ричард, — высказывайся, детка. Ты не рассуждала на эту тему, если я не ошибаюсь, уже сорок восемь часов. Я слушаю.
— Я убью тебя когда-нибудь, — сказала Алина.
— Хорошо, — согласился он, — только после твоего дня рождения. У меня слишком дорогой подарок для тебя, жалко, если он пропадет.
— Неужели ты об этом еще помнишь?